Преподобный Сергий (Радонежский) - Ангел-Хранитель России
преп. Сергий Радонежский. Фреска Рождественского собора Ферапонтова монастыря.
Дионсий 1500-1502
Более тысячелетие назад животворящая сила Церкви Христовой стала присуща и русскому народу, принявшему святую православную веру и святое Крещение. «Дух Православия как нельзя более соответствовал духовному радикализму русской души, её широте и открытости, ибо перед ней, не скованной нормами европейской цивилизации, ничто не заслоняло реальности Бога». «В русской душе Царство Божие не наталкивалось ни на одно из тех стремлений к омирщению, которые так мощно сказывались в сложившемся под римским влиянием западном мире. Русские не знали ни восточного деспотизма, ни культа императора, ни культа государства».
Но справедливо ли в Церкви, в которой «нет ни еллина, ни иудея» (Кол. 3, 11), говорить о русской духовности? Ведь история Церкви является раскрытием во времени домостроительства Святого Духа, и, значит, она не имеет собственной территории — «Дух дышит, где хочет» (Ин. 2, 8), она проходит через сердца людей. Правомочно ли говорить о национальных традициях, когда речь идет о жизни в Духе Святом, когда говорится не просто о родстве духовной жизни, но и родстве по Духу?
Историческим примером жизни в Духе Святом может служить поклон, который сделал Преподобный Сергий святителю Пермскому Стефану, не видя его телесными очами, но видя в Духе Святом. Подобный «поклон» совершил иной духоносный муж, ученик и сподвижник святителя Григория Паламы — святой Константинопольский патриарх Филофей, благословивший Преподобного Сергия и приславший ему «поминки: крест, параман и схиму, вместе со своим писанием». Будучи исихастом, он в Духе Святом по откровению знал о Преподобном Сергии. Здесь видно, что ни расстояние (от Царьграда до Радонежа около 3 тысяч км), ни время, ни национальная принадлежность не имеют значения, когда люди находятся в Духе Святом.
Однако «Церковь, это новое тело человечества, содержит в себе множество человеческих ипостасей... Дело Христа относится к человеческой природе, которую Он возглавляет в Своей Ипостаси. Дело же Святого Духа относится к человеческим личностям, обращается к каждой из них в отдельности. Святой Дух сообщает в Церкви человеческим ипостасям полноту Божественности единственным, личностным образом, приспособляемым к каждому человеку как к личности, созданной по образу Божию». Следовательно, святость — это не обезличенность. Каждый будет прославлен в меру своей любви, а любовь бывает разная по своей силе. Значит, при всей универсальности жизни человечества Духом Святым в Церкви Христовой, при общности пути и сердцевины подвига мы видим и различие по складу характера, по склонности души.
Слова Пресвятой Богородицы: «Сей от рода нашего», обращенные к преподобному Серафиму, относятся и к Преподобному Сергию, и к афонскому старцу Силуану, и к сонму других русских и нерусских святых. «Сей род ищущих Господа, ищущих лице Бога Иаковля» (Пс. 23, 6). Эти слова обращены и к нашему народу, «ревностному к добрым делам» (Тит. 2, 14). Мы имеем свидетельства, которыми подчеркивается специфика именно русского народа, как народа особенного, ревностного, почему и Божия Матерь при неоднократных явлениях Своим избранникам говорила: «Господь наиболее прославится в русском народе». И мы верим этим свидетельствам, ибо сказаны они по откровению Святого Духа тем, кто подвигом любви стяжал великую благодать. Среди них был и афонский старец Силуан. Вот его беседа о путях русской духовности:
«— Как ты думаешь, о. Ф., почему же так немцы лучше русских умеют строить машины и другие вещи?
В ответ о. Ф. снова стал восхвалять немцев, как народ более способный, более ученый, более даровитый, в то время как мы, русские, никуда не годимся.
Отец Силуан на это ответил:
— А я думаю, что тут совсем другая причина, а не то, что неспособность русских. Потому, я думаю, это, что русские люди первую мысль, первую силу отдают Богу и мало думают о земном, а если бы русский народ, подобно другим народам, обернулся бы всем лицом к земле и стал бы только этим заниматься, то он скоро обогнал бы их, потому что это менее трудно».
«В то время как западный человек привык дорожить своим социальным положением, соответственно с жизненными удобствами, русскому человеку, даже знатного происхождения, такой «конформизм» был совершенно не свойствен. Бескрайние просторы русской земли, суровый климат, незащищенность от набегов кочевников — все это порождало некую метафизическую настроенность, говорило о преходящем образе сего мира, содействовало устремленности к горнему. Православие дало верную направленность этим стремлениям, соединив их с жаждой «нового Неба и новой земли». Царствия Божия на земле, преобразования жизни и грядущего её преображения. Идеал святости стал для русского человека высшим моральным идеалом, воплощением непреходящих духовных ценностей».
И вот уже тысячелетие великий сонм святых, в земле Российской просиявших, светит нам с церковного небосклона, и свет их вечен, ибо льется из Вечности, и святость их свидетельствована в «явлении духа и силы» (1 Кор. 2, 4).
И какие бесценные сокровища нетленных и чудотворных мощей русских святых хранят наши города: Киев, Москва, Владимир, Новгород, Ростов, Суздаль, Смоленск, Иркутск, Белгород, Чернигов, Харьков, Почаев и многие другие! Воистину справедлива народная молва, что на Руси не стоит город без святого, а селение без праведника … «В русских святых мы чтим не только небесных покровителей святой и грешной России: в них мы ищем откровения нашего собственного духовного пути. Верим, что каждый народ имеет собственное религиозное призвание. И, конечно, всего полнее оно осуществляется его религиозными гениями».
«Если есть у России народный богатырь, который всего лучше выражает дух России, то, конечно, это Преподобный Сергий, — писал Е. Поселянин. — Основанная им 650 лет назад обитель Живоначальной Троицы духовным самосознанием народа всегда воспринималась как сердце России, а сам Преподобный Сергий Радонежский — как особый покровитель, хранитель и вождь русского народа, Всероссийский Игумен, — может быть, точнее сказать, по замечанию священника Павла Флоренского, Ангел-Хранитель России».
«Не в сравнительных с другими святыми размерах исторического величия тут дело, а в особой творческой связанности Преподобного Сергия с душой русского народа. Говоря о своем отце, как об исключительном для меня человеке, я этим даже не ставлю вопроса о сравнительных его размерах, с другими отцами, но, тем не менее, он — мой, он именно, и, вникая в себя, не могу не сосредоточиться исключительным образом именно на нем. Так, в стремлении познать и понять душу России, мы не можем не собрать своей мысли на этом Ангеле земли Русской — Сергии».
По замечанию того же отца Павла Флоренского, «великое есть синтез того, что по частям фосфорически мерцало во всем народе; оно не было бы великим, если бы не разрешало собой творческое томление всего народа. Но тем не менее это оно именно творчески синтезирует смутные волнения, изливая их в одном слове. Таковым было слово Преподобного Сергия, выразившего самую суть исканий и стремлений русского народа, и это слово, хотя бы и произносимое ранее, сознательно и полновесно было, однако, произнесено впервые им».
В жизни Преподобного Сергия воплотилась основная идея назначения Русской земли, православного русского народа — идея земной силы, стремящейся к небесным целям, идея о народе, прежде всего ищущем своего спасения в Боге и затем несущем евангельскую любовь и мир другим народам. Смысл духовной жизни заключается в полном и совершенном отсечении всякого своекорыстия, в полной самоотдаче Богу. Только свободная от земных привязанностей душа, подобно выметенной горнице, готова и способна принять спасительную Благодать.
С самого детства Преподобный полюбил Бога простой и цельной любовью. Еще во утробе матери Бог благоволил открыть в нем Сына Своего (Гал. 1, 15, 16); трикратным возглашением во время литургии в церкви младенец показал себя как истинного служителя Святой Троицы. По мнению священника Павла Флоренского, этим событием из жизни Преподобного Сергия народное сознание желает сказать: «Вот как глубоко определился дух Преподобного горним первообразом, еще во утробе матери весь ему преданный и проработанный. Этим первообразом была абсолютность Пресвятой Троицы, приблизительно в это время, во время Преподобного Сергия, предельно довыясненная и досказанная в так называемых паламитских спорах и в вопросах об «общей благодати Пресвятой Троицы» церковной мыслью Византии».
После смерти своих родителей — схимонахов Кирилла и Марии — в 1337 г. вместе с братом своим монахом Стефаном юный Варфоломей начал свой подвижнический путь с продолжительного уединения, исполненного трудов и лишений, среди дремучего Радонежского леса. Затем он «строит храм Пресвятой Троицы», «чтобы постоянным взиранием на него», — по выражению жизнеописателя Преподобного Сергия, — «побеждать страх перед ненавистной раздельностью мира». Троица называется Живоначальной, т. е. началом, истоком, родником жизни, как единосущная и нераздельная, ибо единство в любви есть жизнь и начало жизни, вражда же, раздоры и разделение разрушают, губят и приводят к смерти».
Жизнеописатель, сам живший в братстве, воспитанном Сергием, живыми чертами описывает, как оно созидалось, с какой постепенностью и любовью к человеку, с каким терпением и знанием души человеческой. Страницы древнего Жития повествуют о том, как Преподобный Сергий, начав править собравшейся к нему братией, был для неё поваром, пекарем, мельником, дровоколом, портным, плотником, каким угодно трудником. Служил он ей, как «раб купленный», по выражению Жития, ни на один час не складывая рук для отдыха. Потом, став настоятелем обители и продолжая ту же черную хозяйственную работу, он принимал искавших у него пострижения, не оставляя без попечения каждого нового инока, возводя его со степени на степень иноческого искуса.
О игуменском руководстве Преподобного Сергия жизнеописатель повествует: «В поздний вечер, когда наступала уже глубокая ночь, исполнив в келлии свое молитвенное правило, он обходил все келлии монахов... И если услышит кого, что он молится, или кладет поклоны, или в безмолвии занимается рукоделием, или читает священные книги, или о грехах плачет и сетует, то о таковых он радовался и благодарил Бога, молясь о них. Если же услышит, что сошлись вместе двое или трое и разговаривают, или производят смех, то этим оставался недоволен и не терпел таких вещей. Ударив рукою в дверь или окно, он уходил... Всех он учил прилежно молиться Богу и после вечерних молитв не разговаривать, не выходить никому из келлии, но каждому иметь в руках посильное рукоделье, а в устах Давидовы псалмы».
Смиренная кротость — основная духовная ткань личности Преподобного Сергия. Мы не видим в Радонежском игумене выраженной суровой аскезы —. ни вериг, ни истязаний плоти, но в нем ярко выражена безответная кротость. Однажды он нанимается к одному из своих монахов (до введения общежития) строить сени в его келлии за решето гнилых хлебцев. Крестьянину, смеявшемуся над его убогим видом, он кланяется в ноги и сажает с собой за трапезу. Мы никогда не видим Преподобного Сергия наказывающим своих духовных чад. И чудеса святого благодетельны и безгневны; он не карает грешников. В самых чудесах своих Преподобный Сергий ищет умалить себя, принизить духовную силу. Воскресив умершего ребенка, он говорит отцу: «Прельстился еси, о человече, и не веси, что глаголеши: отроча бо твое студенью изнемогши, тебе мнится, яко умре».
Он молитвой изводит источник из земли только вследствие ропота монахов на отсутствие питьевой воды и запрещает называть его Сергиевым: «Яко да никогда же слышу от вас моим именем источник он зовущ: не бо аз дах воду сию, но Господь дарова нам недостойным». Вот практическая школа благонравия, в которой сверх религиозно-иноческого воспитания главными житейскими науками были уменье отдавать всего себя на общее дело, беспредельное смирение, личный пример, навык к усиленному труду и привычка к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах. Наставник вел ежедневную терпеливую работу над каждым отдельным братом. По последующей самостоятельной деятельности учеников Преподобного Сергия видно, что «под его воспитательным руководством лица не обезличивались, лица не стирались, каждый входил в состав сложного и стройного целого, как в мозаичной иконе различные по величине и цвету камешки укладываются под рукою мастера в гармоничное и выразительное изображение». Наблюдение и любовь к людям дали уменье тихо и кротко настраивать душу человека и извлекать из нее, как из хорошего инструмента, лучшие ее свойства.
В монастыре всё было бедно и скудно, или, как разочарованно выразился один мужичок, пришедший в обитель Преподобного повидать прославленного игумена, «все худостно, все нищетно, все сиротинско». В деревянной церковке, за недостатком свеч, пахло лучиной. В обиходе братии столько же недостатков, сколько заплат на сермяжной ряске игумена. «Чего ни хватись, всего нет», — говорит жизнеописатель. Случалось, вся братия по целым дням оставалась без куска хлеба. Но все были дружны между собой и приветливы к пришельцам, во всем прослеживались порядок и рассудительность. Каждый работал с молитвой, молился и после работы. «Во всех чувствовался скрытый огонь, который без искр и вспышек обнаруживался живительной теплотой, обдававшей всякого, кто вступал в эту атмосферу труда, мысли и молитвы. Мир видел всё это и уходил ободренный и освеженный, подобно тому, как мутная волна, прибивая к прибрежной скале, отлагает от себя примесь, захваченную в неопрятном месте, и бежит далее светлой и прозрачной струей».
Это необычайно благодатное, преобразующее воздействие, которое оказывали Преподобный Сергий и его ученики на окружающий мир, объясняется родственностью духовной жизни Преподобного Сергия современному ему мистическому движению на православном Востоке. Можно сопоставить светоносные видения аввы Сергия с Фаворским светом исихастов, практиков «умного делания» или умной молитвы. «Для бедной богословием Руси Пресвятая Троица ни до Сергия, ни после него не была предметом умозрения. Именно в лице Преподобного Сергия мы имеем первого русского святого, которого, в православном смысле этого слова, можно назвать мистиком, т. е. носителем особой, таинственной духовной жизни, не исчерпаемой подвигом любви, аскезой и неотступностью молитвы. Тайны его духовной жизни остались скрытыми для нас. Видения — лишь знаки, отмечающие неведомое».
Только такой подвижник, чье сердце стало обителью Святого Духа, мог уловить и понять всю совокупность духовной жизни русского народа, направить ее по спасительному руслу, сумел из всего духовного богатства православного Востока выделить самое существенное, самое главное для простой, открытой, доброй русской души и дать ей такую духовную литературу, которая учила бы внутреннему деланию и молитве — источнику ведения и созерцания Живоначальной Троицы. В монастыре Преподобного переписывают творения Иоанна Лествичника, аввы Дорофея, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова.
Продолжение следует…
28 июля Православная Церковь празднует память святого равноапостольного князя Владимира. Этот праздник так или иначе связан в общественном сознании с цивилизационным выбором Руси. Какой была бы сейчас наша страна, если бы равноапостольный князь не избрал православную веру? Есть те, кто утверждает: православные ценности - смирение, терпение, нестяжание - сформировали в русских людях психологию неуспешности, пагубную для развития государства и его благосостояния. «Трагедией для России» назвал Православие, в частности, известный телеведущий Владимир Познер. «По моим представлениям, действительно Православие не только для России, но и для Греции, и для Болгарии оказалось силой, которая отбросила страны эти назад. Если сравнить их уровень жизни сегодня - уровень свободы, уровень демократии, уровень качества жизни, то они на последнем месте», - заявил он в интервью «Русской службе новостей». Комментирует эту точку зрения игумен Нектарий (Морозов).
Строгость любви
Я не могу согласиться вполне, что главный источник наших бед - это именно особенности нашего менталитета, как не могу согласиться и с тем, что менталитет современного русского человека сложился исключительно под воздействием Православия. В нашей истории был период, предшествующий христианизации Руси, был период Святой Руси и был период гонений на Церковь. И народный характер формировался во все эти периоды. Наши ближайшие предки жили во времена безбожные, и именно их деятельность и мировоззрение оказали наибольшее влияние на нас. Нам говорят о том, что корень наших проблем - в следовании православной традиции. Но по сути в русле православной традиции, по законам евангельским живут сейчас как раз очень немногие. И главная проблема заключается именно в этом.
Тем не менее перед нами действительно есть пример других европейских стран - католических, протестантских, где уровень жизни гораздо выше, чем у нас. А у народов, традиционно исповедующих Православие, - сербов, греков, грузин - тоже, как и у нас, всё как-то неблагополучно. И можно сделать такой чудной вывод: у них всё неблагополучно потому, что они православные. Но я думаю, что мы как люди верующие должны все-таки основываться в своих умозаключениях не на формальной логике, а на той логике, которую нам предлагает Священное Писание. Мы знаем, что Господь бьет всякого сына, которого принимает (ср.: Евр. 12, 6), то есть наказывает Своих сынов гораздо строже, чем кого-то постороннего. Посторонний находится вне пути Божия - может быть, он придет на этот путь, а может быть, не придет. Но тот человек или народ, который уже находится на этом пути, уклонившись с него, безусловно, несет на себе гнёт этой ошибки. Господь будет показывать ему, что вся его жизнь несостоятельна, она не сложится, не выправится до тех пор, пока он вновь не обратится к Нему.
Вспомним историю ветхозаветного Израиля. Мы видим удивительные, чудесные победы израильтян, которые совершались с помощью Божией, - и мы видим совершенно досадные, глупые, страшные поражения, которые происходили тогда, когда этот народ от Бога отходил. Всё то же самое мы можем увидеть в жизни тех православных народов, которые на сегодняшний день живут на лице нашей земли. Вне жизни во Христе нам действительно будет хуже, чем всем остальным народам. Но если говорить о тех народах, для которых христианство уже давно перестало быть внутренним выбором, среди которых оно в большей степени сохранилось как традиция, - наверное, к сожалению, уместно сказать о том, что их Господь уже предоставил их собственной воле. Возможно, если мы будем жить так, как мы живем сейчас, то и нам Он предоставит такую страшную возможность. Дай Бог, чтобы этого не было. Лучше нам жить неблагополучно, лучше нам наказываться, но в конце концов на путь Божий обратиться.
Ракурс выбора
Если говорить о выборе князя Владимира, о правильности или неправильности этого выбора, то нужно опять-таки вернуться к Евангелию, где говорится о том, что дерево познается по своим плодам. Есть люди, которые считают, что князь Владимир выбрал Православие для Руси, руководствуясь исключительно политическими, корыстными мотивами. Но оценивать это событие, мне кажется, нужно в другой плоскости: надо посмотреть на тот плод, который принятие Православия Русью принесло. Всмотревшись в то удивительное явление, которое именуется обычно Святой Русью, мы можем увидеть огромное количество преподобных, святых благоверных князей, Христа ради юродивых, праведных жен, мучеников, исповедников - и таким образом плод для вечности действительно был принесен. Если же говорить о плодах земных, тут мы упираемся в такой вопрос: ради чего мы вообще живем? Кто-то живет ради этой временной жизни и считает, что здесь, на земле, его жизнь окончится. Кто-то живет для Неба и для вечности. С точки зрения человека, всецело живущего плотским, земным, выбор князя Владимира, возможно, был ошибочным. А с точки зрения человека, который понимает, что есть короткое время для жизни и есть безграничная, безпредельная вечность, безусловно, выбор князя Владимира является правильным. Его невозможно оценить, основываясь только на каких-то здешних критериях - связанных с определенной прагматикой, выгодой и так далее.
Между богоискательством и комфортом
Порой можно услышать сетование о том, что на Западе в обычной повседневной жизни гораздо больше удобства, всё сделано с заботой о человеке, а в нашей православной стране очень многое устроено кое-как. В общем-то это небезосновательно. Господь говорит о том, что сыны века сего догадливее в роде своем, нежели сыны Царствия (см.: Лк. 16, 8). И действительно, мы часто можем видеть, что люди, для которых Православие становится выбором их жизни, - это, как правило, люди не только менее эгоистичные, но и, может быть, в каких-то вопросах менее практичные, нежели те, кто руководствуется в своей жизни совершенно земными взглядами, принципами, идеалами. Это не достоинство нашей жизни, но это не является каким-то недостатком нашей веры или недостатком способностей. В жизнеописании преподобного старца Силуана есть такой эпизод: в афонском монастыре, где он жил, кто-то из братии постоянно нахваливал немцев за то, как они работают, - действительно, мало кто работает так, как немцы, если взять всю совокупность того, что есть понятие «работа»: порядок, выстроенность процесса, рациональность. И этот брат так же постоянно ругал русских: говорил, что у них это не получается, то не получается. Преподобный Силуан сказал ему примерно следующее: «Ты знаешь, наш народ - это народ-богоискатель, и если бы наш народ всю свою энергию, которая ему дана для богоискательства, обратил на искание земного, он бы его обрел. Но он не таков».
Дело не в том, что мы не умеем успешно и благополучно трудиться, и уж тем более не в том, что этому как-то препятствует наша вера. Очевидно, что мы можем многое, но нашему уму, нашей деятельности присущи способность прорыва и в то же время затруднения в том, чтобы делать что-то буднично, регулярно. Поэтому наша жизнь полна парадоксов: с одной стороны, мы делаем космическую технику, которую не может сделать кроме нас никто, с другой стороны - у нас нет нормального автопрома, нет удобной отечественной бытовой техники, которая нужна в повседневной жизни. Понять, каким образом это может быть, на самом деле очень сложно. Но есть и другой вопрос: а для чего это так? Я часто задумываюсь: а были бы мы лучше, если бы Господь дал нам возможность жить в бытовом плане так, как живут люди на Западе? Мне кажется, что русский человек от этого лучше бы не стал. Потому что мы даже сейчас, находясь в очень стесненных обстоятельствах, умудряемся жить так греховно, что и говорить об этом стыдно. Если бы у нас было больше возможностей проводить свою жизнь безпутно, наверное, мы бы этими возможностями воспользовались. Поэтому нам Господь и не дает - Он проявляет о нас таким образом Свою заботу.
Не пролететь мимо цели
Когда выбор князя Владимира стал действительно выбором народным, весь русский народ, условно говоря, превратился в некую стрелу, которая летит в четко направленную цель. Объединяющим всех идеалом жизни была, безусловно, святость. И величие нашего государства Российского заключалось именно в этом. Мы никогда не были жестокими колонизаторами, мы никогда не были безчеловечными захватчиками - если куда-то приходили русские люди, они обязательно давали коренным народам грамоту, культуру, возможность лечиться, строили учебные заведения. Даже в советский период этот импульс «отдавания» сохранялся у народа, и впоследствии, уходя, мы оставляли после себя школы, вузы, больницы, предприятия. Пожалуй, этот заряд альтруизма остается у нас до сих пор. Но когда для народа в целом его выбором перестало быть стремление к святости, а новый идеал в нашу жизнь так и не вошел, поскольку равного прежнему нет, мы превратились в стрелу, лишившуюся оперения, лишенную центра тяжести. И мы летим сегодня мимо цели. Вот в этом наша главная трагедия - именно в том, что мы летим мимо цели, а не в том, что эта цель была плоха. Мы сегодня находимся в таком положении, когда наш народ и богоискательством, к сожалению, не занимается, и в то же время не обратился всецело на устроение земного благополучия - мы застряли где-то посередине. То же, наверное, можно сказать и обо всех прочих православных народах.
При всем этом я убежден, что не стоит корить, уничижать наш народ за то, что он сейчас в таком состоянии находится, потому что иметь идеалом своей жизни святость - это действительно очень трудно, это очень непростой выбор. И народ не может вновь обратиться к нему единомоментно и целиком - к нему может обратиться каждый из нас. И от того, сколько будет таких людей, которые воспримут святость как идеал своей жизни, наверное, и зависит судьба народа.
Газета «Православная вера» № 14 (358)
Игумен Нектарий (Морозов)
Царская Семья – идеал христианской семьи Автор: Монахиня Нина (Крыгина) Как-то один уважаемый мною человек сказал, что русские люди лучше умеют умирать, чем жить. Я не согласна с таким утверждением, потому что считаю: без праведной жизни человеку умереть достойно не удастся. По той простой причине, что в самом слове «смерть» заложено слово «мерило» – мера жизни, мера того, как прожита эта жизнь. Мы живем в то время, когда в России разрушается институт семьи, когда многие семьи стали одно– или малодетными, когда стабилен лишь рост абортов и социального сиротства (социальное сиротство – это дети-сироты при живых родителях), когда растет количество детей, пополняющих детские дома. И очень хочется понять, что произошло, что было утеряно, почему в царское время в России при Николае II разводились лишь 2-2,5% семейных пар, а остальные семьи были крепкими и стабильными. Как психолог могу сказать, что в сложившейся ситуации людям очень важно найти правильные ориентиры, идеал. Найти идеальных людей, не теоретически придуманных, а тех, кто реально жили совсем недавно и от которых нас отделяет не так уж и много времени. Такой идеал необходим и для взрослых, потому что он помогает им переносить трудности, и для молодого подрастающего поколения, потому что они только начинают жить, и очень важно, чтобы они не сделали ошибки. Лучше, чем идеал Царской Семьи найти невозможно. Потому что это тот редкий случай, когда вся семья полностью, состоящая из отца, матери и пятерых детей, причислена к лику святых. Причем эта Семья жила не так давно: очень мало времени отделяет нас от их мученической кончины, еще есть люди, которые общались с ними лично. Тем людям, которые пытаются сейчас создать семью и хотят, чтобы эта семья была счастливой, очень важно понять основы, на которых была создана Царская Семья, конкретная семья, которая была счастлива в браке. Счастливы были Царь и Царица как супруги – об этом они писали. Счастливы были как родители – об этом они тоже писали. То есть счастливы были на всех уровнях: и на супружеском, и на родительском. И дальше интересно бы было разобраться: как у них это получилось, ведь они жили в очень сложную эпоху, когда было столько трудностей и противоречий – ничуть не меньше, чем сейчас. И как им удалось в этом противоречивом мире создать счастье семьи, ощутить это счастье. Вспомним строки, которые написал Царь Николай на 20-летие супруги – он писал, что счастлив безмерно и благодарен Богу за то, что счастье и любовь соединили их жизнь. Поворотным пунктом в моем личном отношении к Царской Семье стало одно событие. Еще будучи студенткой, я однажды шла по Москве и увидела, что на витрине одного из издательств были выставлены фотографии Царской Семьи. Когда я увидела их лица, я просто оторопела, потому что поняла, что члены Царской Семьи – не просто аристократы: это – духовная аристократия, это гораздо выше – аристократия духа. В глазах Святых Царственных Страстотерпцев отражается небо – то, чем они жили, то, что отразилось в их образе. Анализируя все, что было написано о Царской Семье, я пришла к глубокому убеждению, что в основе их семейного счастья было заложено то, что в православии называется обычным словом – целомудрие. Целомудрие – это целостность, мудрое отношение к жизни, чистота души и тела, целостность ума, не загрязненного страстями. Таким образом, целомудрие – целостное отношение к жизни, когда вершиной всего является Бог, и все идет, опираясь на духовность. Такое целомудрие мы хорошо видим на примере жизни Царской Семьи, в которой был традиционный уклад патриархальной семьи. Что такое патриархальный уклад? Когда во главе семейства находится мужчина, муж – и только он. Он находится в послушании к Богу и в исполнении Его заповедей – через это идет благодать на главу семьи. А помощницей главе семьи в этом послушании, именно помощницей, а не наставницей, не учительницей, становится его жена. Она находится в послушании своему мужу, поэтому благодать идет и на нее. Дети, видя послушание родителей, тоже растут послушными, и благодать идет на них. Вот когда эта иерархия соблюдается, то в семье идет все очень гармонично. Это подобно соку, находящемуся в живом растении: если перерезать у растения какую-то ветвь, сок перестает туда поступать. Сначала там еще теплится некая жизнь, но потом она прекращается, и лист или ветка отмирают. Точно так же и в отношении семьи: если на каком-то уровне нарушается благодать, нарушается эта Богом задуманная иерархия, то семья испытывает серьезные трудности. Это – духовный закон, который никто не отменяет, знают об этом люди или не знают. В Царской Семье была именно такая иерархия, традиционный патриархальный уклад. Конечно, Царица Александра могла быть в чем-то эмоциональна – всем психологам известно, что женщины более эмоциональны, чем мужчины. Но нельзя забывать и о том, что в Царской Семье всегда главой был Император. И надо понять, что он как мужчина нередко советовался со своей женой как помощницей, но окончательное решение всегда принимал лично. Это однозначно. Давайте более внимательно посмотрим, какими Царь и Царица были супругами и родителями, и сравним их семейную жизнь с жизнью многих современных семей. Сейчас очень много супругов разводятся на самых разных стадиях супружеской жизни. Известно, что в супружеской жизни есть несколько периодов, которые называются кризисными и в которых существуют определенные факторы риска развода. Это и первый год супружеской жизни, и рождение первого ребенка… последний кризис, которого раньше никогда не было на Руси – выход на пенсию. Все дело в том, что у нас потеряна культура семейных супружеских отношений. Почему потеряна? Потому что в основу создания семьи не ставится благочестие, в основу создания современных семей очень часто ставятся собственные мнения и личные амбиции: «Я сам все понимаю, и никто мне не указ». Что из этого происходит? А происходит то, что через некоторое время такие семьи, в которых люди не хотят слушать друг друга, начинают испытывать огромные трудности. Здесь имеется два выхода. Первый, и лучший вариант, когда человек приходит к сократовскому убеждению: «Я знаю, что ничего не знаю» и начинает искать помощи у других людей. А другой выход, когда появляется озлобленность и желание порвать не только с семейной жизнью, но и уйти из жизни; у нас ежегодно регистрируется 60 тысяч самоубийств. Не случайно многие психологи говорят о том, что у нас в России целомудрие заложено в центр культурного ядра нации, и пренебрегать этим нельзя, потому что это проводит к нарушению государственной безопасности. В отношении супружеской жизни Венценосной семьи можно с уверенностью говорить о том, что Царь и Царица были благочестивыми, глубоко верующими людьми, людьми целомудрыми. Понятие целомудрия и решило их судьбу: они жили по Божиему замыслу, пытались очень бережно относиться друг к другу и другому человеку – как к святыне. Целомудрие в браке – его основа: когда два человека смотрят друг на друга и видят святость друга, они относятся друг к другу как к святыне. Царь и Царица старались беречь это чувство – любовь, и, кроме того, они старались его воз-де-лы-вать. Не так, как происходит сейчас: чуть случатся в семье какие-то трудности, люди махнут друг на друга рукой и разбегаются в разные стороны… Если познакомиться с тем, что писала Царица Александра, можно увидеть и понять многое. Не забывая при этом, что это были реальные люди, жившие совсем недавно. «Любовь не вырастает, не становится великой и совершенной вдруг и сама по себе, но требует времени и постоянного попечения…»; « Как счастлив дом, где все – дети и родители – верят в Бога. В таком доме царит радость товарищества. Такой дом как преддверие неба. В нем никогда не может быть отчуждения»; «В устройстве дома должен принимать участие каждый член семьи. И семейное счастье – когда все честно выполняют свои обязанности»; «Дом – это место тепла и нежности». И вот так они жили, так понимали семейную жизнь – «место тепла и нежности», очень бережного отношения друг к другу. И дальше. Человека раздирают страсти. Вспоминаю, как недавно в монастыре на Новом Афоне умер совсем еще молодой монах; приехал другой монах, который сказал нам замечательную фразу, которая близка и понятна всем. Он сказал, что «только после этой смерти молодого схимника я понял, как дороги друг другу все люди, и что только грех отделяет нас друг от друга» – только грех. Так вот, члены Царской Семьи, не будучи монашеской семьей, хорошо понимали эти духовные тонкости, они понимали, что друг от друга исходят причины ссоры и разногласия. Поэтому они старались работать над усмирением своих страстей, старались проявлять добродетель. Об этом можно совершенно конкретно говорить, знакомясь с письмами и дневниковыми записями Святых Царственных Страстотерпцев. К примеру, Царица Александра Феодоровна, которая всей душой стала человеком православным, писала: «К спасению нужно стремиться каждый день и час, спасение достигается не одним нашим читанием, а усердным прилежанием, постоянным отрезвлением …» И дальше – «Живущий – возрастающий, слепой – возросший». Император и Императрица стремились к спасению, и им это удалось, как и всем их детям. Поэтому все они, без исключения, причислены к лику святых. Здесь нужно особенно остановиться на том, какими отцом и матерью были Царь и Царица. Это очень важно по одной простой причине. Сейчас очень многие родители говорят, что у них просто нет времени на воспитание детей и общение с ними, потому что они очень много заняты на работе. По отношению к Государю, говоря современным языком, давайте подумаем: кто больше него был в то время занят на работе? Хотя тогда это называлось службой… «Служить Богу, служить Отечеству…» На его плечах лежала забота о всем государстве. Николай II был человеком, который прекрасно понимал, что за всю свою деятельность он должен будет дать ответ перед Богом. Во многих дошедших до нас воспоминаниях о Царе можно прочесть, что он был удивительным отцом. Конечно, он был очень много занят на службе, но то время, которое ему было позволено находиться с семьей, он использовал настолько мудро, что его можно назвать примером отца для всех. В своих воспоминаниях воспитатель и наставник царских детей Пьер Жильяр отмечает, что Император для детей был и отцом, и Государем, и товарищем. И объяснялось это тем, что перед Царем как Государем склоняли головы и министры, и духовные иерархи, и их мать, которая находилась в послушании мужу. В отношении роли отца-Императора было сказано, что он был добрый отец, с открытым сердцем, которое отзывалось на радость и на беды детей. В нечастые совместные семейные вечера Царь лично хорошо поставленным голосом читал детям произведения русских классиков. Обратите внимание на эту деталь: он брал для чтения не первую попавшуюся книгу, он обдуманно подбирал книги, с чтением которых «выходил» в семью. И это тоже показатель бережного отношения к своим детям, к своей семье, осознания своей ответственности за воспитание детей. И этому нам сегодня надо учиться на примере Царя. К сожалению, в современных семьях мы очень часто наблюдаем другое – когда мать и отец приходят с работы и говорят: «Мы устали». Дети вместо живого общения с родителями довольствуются телевизором или компьютером. В Царской Семье этого не было: была мера духовной ответственности, целомудренное отношение к жизни, к своим детям. Давайте посмотрим, что выносят наши дети, когда проводят совместные семейные вечера совместно с родителями? Они понимают, что они любимы родителями. Потому что в любом другом случае детям трудно объяснить, что мы их любим. Они находят этому свое собственное объяснение: если бы родители нас любили, они находили бы время для общения с нами… Наши дети в такие вечера впитывали бы любовь, не страстную, а духовную любовь, которая помогла бы семье сплотиться во всех трудностях и которая помогла бы им при необходимости взойти на Голгофу всей семьей, когда никто не дрогнет, никто не предаст. Остановлюсь еще на Царской Семье. Именно через Царя, через отца дети приучились заниматься физическим трудом. Известно, что Царь был физически очень развитым человеком, с детства приученным к труду; любил греблю. Поэтому в Царской Семье матросы обучали детей гребле и плаванью, они занимались наведением порядка и чистоты в доме и на территории. И это не было каким-то излишеством, это была родительская мудрость. Еще раз могу отметить, что в их воспитании не было каких-либо крайностей. Крайности, наоборот, возникают сейчас в некоторых современных семьях, когда родители не готовят своих детей к реальной жизни. Одна из крайностей заключается в том, что взрослые начинают запугивать детей всеми страхами жизни, и их дети становятся трусливыми, боясь сделать самостоятельно самое элементарное. Или наоборот, истерично-безудержными, живя по принципу «будь что будет, я ничего не могу изменить». Вторая крайность – когда родители стараются содержать детей в тепличных условиях: они все возникающие у ребенка трудности берут на себя и таким образом воспитывают в детях беспомощность и зависимость от условий. В отношении Царицы можно сказать, что это была очень мудрая мать. Воспитатель Царских детей Пьер Жильяр писал так: «Она была одарена самыми прекрасными нравственными качествами и всегда руководствовалась самыми благородными побуждениями. Она была честна перед собой, перед людьми и перед Богом». Она никогда бы не стала делать вид, что стала православной. И если она оставила прежнюю протестантскую веру и перешла в Православие, то приняла его всем сердцем, о чем она и писала в свое время. Она была удивительной матерью: доброй, очень теплой, отзывчивой к нуждам своих детей. В Царской Семье все было удивительно естественно и гармонично, Александра Феодоровна была замечательной супругой и матерью. И этим она может быть примером для многих современных женщин, которые с головой уходят в карьеру, занимаются своим имиджем или прежде всего думают о благоустройстве дома, а не о детях Особенно отметим, что Царская Семья была семьей многодетной: в ней воспитывалось пятеро детей. По своей сегодняшней работе я знаю, что в современных семьях возникает очень много проблем в отношении детских ссор. Даже два ребенка не могут ужиться между собой: они начинают ссориться, у них возникает какая-то ревность по отношению к родителям и родителей к ним. А было ли такое в семье Императора? Было. Потому что это были реальные дети, со своими взглядами и чувствами. Но мать пыталась владеть ситуацией. В одном из писем старшей дочери Императрица пишет: «Не ссорьтесь друг с другом, это в самом деле просто безобразно. Всегда будьте любящими и добрыми». Вот такие маленькие штрихи, маленькие зарисовки к портрету всех членов Царской Семьи, позволяют ближе познакомиться с их жизнью. Сумели ли Царь и Царица воспитать достойных детей, любящих друг друга? Сумели. Вот одна деталь нашей истории: четыре девочки, четыре княжны нередко подписывали свои послания единым именем, составленным из первых букв их собственных имен – ОТМА (Ольга, Татиана, Мария, Анастасия). В каких современных семьях есть сейчас такое единение? В отношении Царевича Алексия ситуация еще более сложная. Перед родителями стояла особая задача его воспитания, ведь растет не просто сын – долгожданный, любимый всеми, – растет наследник престола страны, которую они очень любили и были ее истинными патриотами. В результате был воспитан такой ребенок, о котором окружающие его люди говорили, что из него в будущем для России вырастет великий царь. Есть воспоминания о том, как Царица наставляла своего сына. Она говорила так: «Не стоит гордиться своим положением – перед Богом все равны». И вот это ощущение, что перед Богом все равны – самое главное в воспитании человека. В конце выступления мне хотелось бы привести еще одно высказывание Царицы Александры: «Родители должны быть такими, какими они хотят видеть своих детей – не на словах, а на деле. Они должны учить детей примером своей жизни». Это старый педагогический прием, известный уже много-много веков. Одно дело – знать, а другое дело – это знание в своей жизни воплотить примером для своих детей. И пример Царской Семьи, явленный нам – очень яркий. Вспомните, как повела себя Царица, когда началась первая мировая война. Она пошла работать сестрой милосердия в госпиталь, где находились солдаты и офицеры, которые не щадили своей жизни за Бога, Царя и Отечество. Она пошла как любящая мать, потому что, как она писала сразу же после своей коронации, она ощутила, что это было ее венчание с Россией, что русские люди стали ее детьми. И так же, как она когда-то сидела у постели своего больного родного сына, она сидела у постели раненых российских солдат, молитвенно прося облегчения их страданий. Она работала в операционной во время сложнейших операций. Известно, что многие солдаты и офицеры, которые были на грани смерти, просили Императрицу, чтобы она просто посидела рядом с ними, и никогда не получали отказа. Поступок матери стал примером и для Великих княжон, они последовали ее примеру. Старшие дочери, Ольга и Татиана, окончив курсы медсестер, тоже пошли работать в госпиталь. Многие знают, как представительницы женского пола реагируют на кровь, на открытые раны; преодолеть этот страх дано не каждому – только тому, у кого есть любящее людей сердце. А эти юные девушки работали в операционной… Марию и Татиану родители не отпустили работать в госпиталь, но они помогали раненым по-своему: готовили бинты, шили белье. Вот она - реальная, конкретная семья, реальные, конкретные люди, которые смогли достичь счастья: и супружеского и родительского, и счастья детей, которые живут в дружной семье и видят счастливых, любящих родителей. И в наше время, когда грех возводится в рамки добродетели, очень важно не поддаться материальным интересам, а сохранить духовную основу своей семьи. И Царская Семья может служить для нас идеалом, который поможет нам в этом. ____________________ Тема Любови Борисенко
28 июля Православная Церковь празднует память святого равноапостольного князя Владимира. Этот праздник так или иначе связан в общественном сознании с цивилизационным выбором Руси. Какой была бы сейчас наша страна, если бы равноапостольный князь не избрал православную веру? Есть те, кто утверждает: православные ценности — смирение, терпение, нестяжание — сформировали в русских людях психологию неуспешности, пагубную для развития государства и его благосостояния. «Трагедией для России» назвал Православие, в частности, известный телеведущий Владимир Познер. «По моим представлениям, действительно Православие не только для России, но и для Греции, и для Болгарии оказалось силой, которая отбросила страны эти назад. Если сравнить их уровень жизни сегодня — уровень свободы, уровень демократии, уровень качества жизни, то они на последнем месте», — заявил он в интервью «Русской службе новостей». Прокомментировать эту точку зрения мы попросили главного редактора газеты «Православная вера» игумена Нектария (Морозова).
Я не могу согласиться вполне, что главный источник наших бед — это именно особенности нашего менталитета, как не могу согласиться и с тем, что менталитет современного русского человека сложился исключительно под воздействием Православия. В нашей истории был период, предшествующий христианизации Руси, был период Святой Руси и был период гонений на Церковь. И народный характер формировался во все эти периоды. Наши ближайшие предки жили во времена безбожные, и именно их деятельность и мировоззрение оказали наибольшее влияние на нас. Нам говорят о том, что корень наших проблем — в следовании православной традиции. Но по сути в русле православной традиции, по законам евангельским живут сейчас как раз очень немногие. И главная проблема заключается именно в этом.
Тем не менее перед нами действительно есть пример других европейских стран — католических, протестантских, где уровень жизни гораздо выше, чем у нас. А у народов, традиционно исповедующих Православие, — сербов, греков, грузин — тоже, как и у нас, всё как-то неблагополучно. И можно сделать такой чудной вывод: у них всё неблагополучно потому, что они православные. Но я думаю, что мы как люди верующие должны все-таки основываться в своих умозаключениях не на формальной логике, а на той логике, которую нам предлагает Священное Писание. Мы знаем, что Господь бьет всякого сына, которого принимает (ср.: Евр. 12 , 6), то есть наказывает Своих сынов гораздо строже, чем кого-то постороннего. Посторонний находится вне пути Божия — может быть, он придет на этот путь, а может быть, не придет. Но тот человек или народ, который уже находится на этом пути, уклонившись с него, безусловно, несет на себе гнёт этой ошибки. Господь будет показывать ему, что вся его жизнь несостоятельна, она не сложится, не выправится до тех пор, пока он вновь не обратится к Нему.
Вспомним историю ветхозаветного Израиля. Мы видим удивительные, чудесные победы израильтян, которые совершались с помощью Божией, — и мы видим совершенно досадные, глупые, страшные поражения, которые происходили тогда, когда этот народ от Бога отходил. Всё то же самое мы можем увидеть в жизни тех православных народов, которые на сегодняшний день живут на лице нашей земли. Вне жизни во Христе нам действительно будет хуже, чем всем остальным народам. Но если говорить о тех народах, для которых христианство уже давно перестало быть внутренним выбором, среди которых оно в большей степени сохранилось как традиция, — наверное, к сожалению, уместно сказать о том, что их Господь уже предоставил их собственной воле. Возможно, если мы будем жить так, как мы живем сейчас, то и нам Он предоставит такую страшную возможность. Дай Бог, чтобы этого не было. Лучше нам жить неблагополучно, лучше нам наказываться, но в конце концов на путь Божий обратиться.
Если говорить о выборе князя Владимира, о правильности или неправильности этого выбора, то нужно опять-таки вернуться к Евангелию, где говорится о том, что дерево познается по своим плодам. Есть люди, которые считают, что князь Владимир выбрал Православие для Руси, руководствуясь исключительно политическими, корыстными мотивами. Но оценивать это событие, мне кажется, нужно в другой плоскости: надо посмотреть на тот плод, который принятие Православия Русью принесло. Всмотревшись в то удивительное явление, которое именуется обычно Святой Русью, мы можем увидеть огромное количество преподобных, святых благоверных князей, Христа ради юродивых, праведных жен, мучеников, исповедников — и таким образом плод для вечности действительно был принесен. Если же говорить о плодах земных, тут мы упираемся в такой вопрос: ради чего мы вообще живем? Кто-то живет ради этой временной жизни и считает, что здесь, на земле, его жизнь окончится. Кто-то живет для Неба и для вечности. С точки зрения человека, всецело живущего плотским, земным, выбор князя Владимира, возможно, был ошибочным. А с точки зрения человека, который понимает, что есть короткое время для жизни и есть безграничная, беспредельная вечность, безусловно, выбор князя Владимира является правильным. Его невозможно оценить, основываясь только на каких-то здешних критериях — связанных с определенной прагматикой, выгодой и так далее.
Порой можно услышать сетование о том, что на Западе в обычной повседневной жизни гораздо больше удобства, всё сделано с заботой о человеке, а в нашей православной стране очень многое устроено кое-как. В общем-то это небезосновательно. Господь говорит о том, что сыны века сего догадливее в роде своем, нежели сыны Царствия (см.: Лк. 16 , 8). И действительно, мы часто можем видеть, что люди, для которых Православие становится выбором их жизни, — это, как правило, люди не только менее эгоистичные, но и, может быть, в каких-то вопросах менее практичные, нежели те, кто руководствуется в своей жизни совершенно земными взглядами, принципами, идеалами. Это не достоинство нашей жизни, но это не является каким-то недостатком нашей веры или недостатком способностей. В жизнеописании преподобного старца Силуана есть такой эпизод: в афонском монастыре, где он жил, кто-то из братии постоянно нахваливал немцев за то, как они работают, — действительно, мало кто работает так, как немцы, если взять всю совокупность того, что есть понятие «работа»: порядок, выстроенность процесса, рациональность. И этот брат так же постоянно ругал русских: говорил, что у них это не получается, то не получается. Преподобный Силуан сказал ему примерно следующее: «Ты знаешь, наш народ — это народ-богоискатель, и если бы наш народ всю свою энергию, которая ему дана для богоискательства, обратил на искание земного, он бы его обрел. Но он не таков».
Дело не в том, что мы не умеем успешно и благополучно трудиться, и уж тем более не в том, что этому как-то препятствует наша вера. Очевидно, что мы можем многое, но нашему уму, нашей деятельности присущи способность прорыва и в то же время затруднения в том, чтобы делать что-то буднично, регулярно. Поэтому наша жизнь полна парадоксов: с одной стороны, мы делаем космическую технику, которую не может сделать кроме нас никто, с другой стороны — у нас нет нормального автопрома, нет удобной отечественной бытовой техники, которая нужна в повседневной жизни. Понять, каким образом это может быть, на самом деле очень сложно. Но есть и другой вопрос: а для чего это так? Я часто задумываюсь: а были бы мы лучше, если бы Господь дал нам возможность жить в бытовом плане так, как живут люди на Западе? Мне кажется, что русский человек от этого лучше бы не стал. Потому что мы даже сейчас, находясь в очень стесненных обстоятельствах, умудряемся жить так греховно, что и говорить об этом стыдно. Если бы у нас было больше возможностей проводить свою жизнь беспутно, наверное, мы бы этими возможностями воспользовались. Поэтому нам Господь и не дает — Он проявляет о нас таким образом Свою заботу.
Когда выбор князя Владимира стал действительно выбором народным, весь русский народ, условно говоря, превратился в некую стрелу, которая летит в четко направленную цель. Объединяющим всех идеалом жизни была, безусловно, святость. И величие нашего государства Российского заключалось именно в этом. Мы никогда не были жестокими колонизаторами, мы никогда не были бесчеловечными захватчиками — если куда-то приходили русские люди, они обязательно давали коренным народам грамоту, культуру, возможность лечиться, строили учебные заведения. Даже в советский период этот импульс «отдавания» сохранялся у народа, и впоследствии, уходя, мы оставляли после себя школы, вузы, больницы, предприятия. Пожалуй, этот заряд альтруизма остается у нас до сих пор. Но когда для народа в целом его выбором перестало быть стремление к святости, а новый идеал в нашу жизнь так и не вошел, поскольку равного прежнему нет, мы превратились в стрелу, лишившуюся оперения, лишенную центра тяжести. И мы летим сегодня мимо цели. Вот в этом наша главная трагедия — именно в том, что мы летим мимо цели, а не в том, что эта цель была плоха. Мы сегодня находимся в таком положении, когда наш народ и богоискательством, к сожалению, не занимается, и в то же время не обратился всецело на устроение земного благополучия — мы застряли где-то посередине. То же, наверное, можно сказать и обо всех прочих православных народах.
При всем этом я убежден, что не стоит корить, уничижать наш народ за то, что он сейчас в таком состоянии находится, потому что иметь идеалом своей жизни святость — это действительно очень трудно, это очень непростой выбор. И народ не может вновь обратиться к нему единомоментно и целиком — к нему может обратиться каждый из нас. И от того, сколько будет таких людей, которые воспримут святость как идеал своей жизни, наверное, и зависит судьба народа.
Газета «Православная вера» № 14 (358)
