Убитый пиночетовскими путчистами поэт Виктор Хара
Президент страны Сальвадор Альенде — социалист, романтик и интеллигент — отказался сдаться путчистам и до последнего патрона не выпустил из рук автомат, защищая страну, Конституцию, демократию. По поводу его смерти есть разные версии: убит, покончил с собой. Но Альенде показал всему миру, что в Латинской Америке есть не только президенты — наркодельцы, коррупционеры и американские марионетки. Есть президенты, жертвующие своей жизнью за свою страну и свой народ.
Пришедший к власти на штыках военных и на американских долларах генерал Аугусто Пиночет установил в стране репрессивный режим, который вошел в историю как «чилийский террор». Жертвами репрессий, пыток, массовых убийств на стадионах стало более 3 тысяч человек. Более 40 тысяч (из 10 миллионов человек тогдашнего населения страны, то есть для сегодняшней России это число составило бы 1 миллион) прошли через аресты и пытки. В том числе и действующий президент страны Мишель Бачелет.
Повстанцы, сторонники Альенде после переворота
Учитывая, что несколько лет назад президент страны Мишель Бачелет начала активную деятельность по привлечению к ответственности тех, кто виновен в кровавых преступлениях режима Пиночета, возможно, что эти старцы обсуждают проблемы собственной безопасности. Только в 2016 году (в 2016 году!) чилийский Верховный суд приговорил государство Чили к возмещению ущерба семьям четырех человек, пропавших без вести во время военной диктатуры Аугусто Пиночета. Общая сумма компенсации составляет около $1,3 млн, сообщало издание La Jornada со ссылкой на судебные власти страны. Верховный суд Чили принял такое решение после того, как установил, что исчезновение и насильственная смерть от рук деятелей диктатуры являются «преступлениями против человечности, вследствие чего не имеют срока давности и не подлежат амнистии».
И только в 2015 году Мишель Бачелет начала кампанию под девизом «Хватит молчать!», в ходе которой к ответственности привлечены убийцы культового певца Виктора Хары.
Напомним тем, кто родился намного позже чилийских событий. Виктор Хара — поэт, театральный режиссер, певец, член Коммунистической партии Чили — был убит путчистами во время военного переворота в 1973 году. Жестокое убийство было совершено на стадионе в Сантьяго, превращенном в концлагерь, через несколько дней после прихода к власти военной хунты. В течение четырех дней его избивали, пытали током, ломали руки. Затем Виктору Хара отрубили кисти рук. В его тело было выпущено 34 пули. Мертвого певца повесили рядом с его гитарой.
Почти через сорок лет после убийства и через 35 лет после падения диктатуры по указанию Мишель Бачелет началось расследование и истинных обстоятельств гибели чилийского писателя и поэта, дипломата, члена ЦК Компартии Чили Пабло Неруды. До этого официальной причиной смерти считалось онкологическое заболевание. Теперь эксперты высказывают сомнение в естестве
Однако, возможно, что соратники Пиночета вообще не задумываются о собственной безопасности и продолжают вести спокойную, размеренную жизнь. Рядом со своими жертвами. Ведь большинство причастных к кровавому «чилийскому террору» до сих пор чувствует себя вполне комфортно.
Стена с фотографиями жертв режима Пиночета в музее памяти и прав человека в Чили
Чилийское общество до сих пор расколото пополам по признаку отношения к личности Пиночета и к тому, что произошло в период диктатуры. В заслугу Пиночету ставят «чилийское экономическое чудо», которое помогло вывести страну из кризиса.
(примеч. о мифологии чуда
см. Стив Кангас - О чилийском “экономическом чуде” (полемические заметки) http://www.tiwy.com/sociedad/2000/economicheskoe_chudo/
и "Чилийское экономическое чудище" http://www.kommersant.ru/doc/731005)
Заметим, однако, что основным творцом чуда были не экономисты Пиночета, а щедрые инвестиции из США и других европейских стран. Приход социалистов к власти в Чили, в совокупности с социалистической Кубой, мог серьезно поменять процессы в регионе, усилить роль СССР, а официальный Вашингтон никак не мог допустить такого развития сценария.
В сентябре 1973 года средства массовой информации сообщали, что жестоким избиениям были подвергнуты моряки советских кораблей, находившихся в дни переворота в Чили. Ненависть к социализму и СССР изливали на ни в чем не повинных людей. И не только на чилийцев. А для укрепления позиций Пиночета в страну рекой потекли доллары. Началось жилищное строительство, укрепление сельского хозяйства, открытие народных ресторанов.
Кровавое «мастерство» немецких нацистов, нашедших приют после войны в Чили, было востребовано в пыточных камерах чилийской диктатуры. Напомним и о роли печально известной Колонии Дигнидад, созданной сбежавшими из Германии нацистскими преступниками и в годы правления Пиночета превратившейся в концлагерь, где не только пытали, убивали, но и насиловали детей. Причем обоих полов. История повторилась, но уже на другом континенте.
В лучшей советской пьесе, посвященной событиям диктатуры в Чили, созданной Генрихом Боровиком, «Интервью в Буэнос-Айресе» говорится о многом: об ответственности журналистов — тех, кто выступали против «Народного единства», а потом сами стали жертвами диктатуры.
Фраза «Карлос Бланко молчит» стала нарицательной после премьеры «Интервью в Буэнос-Айресе», ибо молчание журналиста тоже может стать свидетельством отказа от участия во зле, своеобразным сопротивлением. В пьесе много сказано и о психологии лавочника — основе любого фашистского режима.
Она не изжита в Чили. И не только там. И о том, что стремление к свободе и справедливости, которое становится реальностью только в борьбе, — это неотъемлемая черта лучших представителей латиноамериканских обществ.
История с «чилийским террором» не закончится для Чили, пока не будет наказан последний палач, пытавший на стадионах, участвовавший в «Караване смерти». Пусть даже заочно, если он уже успел уйти мирно из жизни. Пока каждый год в день рождения Пиночета некоторые депутаты и политики страны, а таковых не так уж и мало, будут в здании парламента Чили проводить церемонии памяти кровавого диктатора и минуты молчания в его честь. Победить это зло сможет только объединенный народ. Ибо «
El pueblo unido jamás será vencido»!
Памятник Сальвадору Альенде в Сантьяго, Чили
11 сентября 1973 года в Чили был осуществлен военный переворот, в результате которого было свергнуто правительство "Народного единства".
За три года до этого события, 4 сентября 1970 года, в Чили состоялись президентские выборы, на которых победу одержал кандидат левого блока "Народное единство" социалист Сальвадор Альенде.
Новый лидер поставил перед собой задачу сделать Чили социалистической страной . Для этого была проведена национализация частных банков, медных разработок и некоторых промышленных предприятий. Были установлены дипломатические отношения с Кубой, Китаем и другими коммунистическими странами.
К сентябрю 1973 года в госсекторе и под контролем государства находилось свыше 500 предприятий, которые давали около 50% валовой продукции промышленности; государству принадлежали 85% железнодорожной сети. Было экспроприировано 3,5 тысяч земельных владений общей площадью в 5,4 млн. га, которые была распределены среди безземельных и малоземельных крестьян. Под контролем государства находилось около 70% внешнеторговых операций.
Гражданская оппозиция резко критиковала администрацию за намерение перейти на рельсы плановой экономики. В стране нарастала волна терроризма и вооруженных конфликтов между левыми и правыми группировками. Вслед за неудачной попыткой военного переворота в июне 1973 года прошла серия забастовок под антиправительственными лозунгами.
11 сентября 1973 года вооруженные силы, возглавляемые недавно назначенным Альенде новым главнокомандующим Аугусто Пиночетом, совершили военный переворот.
Переворот начался ранним утром 11 сентября, когда корабли ВМФ Чили, участвовавшие в совместных с ВМФ США манёврах "Унидес", проходивших у берегов Чили, обстреляли порт и город Вальпараисо. Высадившийся десант захватил город, штаб-квартиры партий, входящих в блок "Народное единство", радиостанции, телецентр и ряд стратегических объектов.
Радиостанциипередали заявление мятежников о перевороте и создании военной хунты в составе командующего сухопутными силами генерала Аугусто Пиночета, командующего ВМФ адмирала Хосе Мерино, командующего ВВС генерала Густаво Ли и исполняющего обязанности директора корпуса карабинеров генерала Сесара Мендосы.
Мятежники начали обстрел и штурм президентского дворца "Ла Монеда", который защищало около 40 человек. Штурм осуществлялся с участием танков и авиации. Предложение мятежников о капитуляции в обмен на разрешение беспрепятственно покинуть Чили защитники "Ла Монеды" отвергли. Путчисты захватили здание президентского дворца. Сальвадор Альенде отказался сложить с себя полномочия президента и подчиниться путчистам. Долгое время считалось, что он погиб в бою, однако в 2011 году специальная судебно-медицинская экспертиза выяснила, что экс-президент Чили перед тем, как мятежные солдаты ворвались в президентский дворец.
В результате переворота 1973 года к власти пришла военная хунта. В соответствии с указом хунты от 17 декабря 1974 года генерал Аугусто Пиночет Угарте стал президентом республики. Он осуществлял исполнительную власть, а хунта в целом — законодательную.
Были запрещены все левые политические партии, профсоюзы, объявлены вне закона забастовки. В 1975 году был принят закон, позволяющий закрывать газеты и радиостанции, сообщения которых могут быть расценены как "антипатриотические". Выборные местные советы и органы местного самоуправления были упразднены и заменены чиновниками, назначенными хунтой. Университеты подверглись чистке и были отданы под надзор военным.
По официальным данным, за годы правления Пиночета в Чили с 1973 по 1990 год были , почти 1,2 тысячи пропали без вести, а пыткам подверглись около 28 тысяч человек.
В 1991 году, через год после конца диктатуры, в Чили , которая собирала сведения о погибших или пропавших без вести за время военного правления. Она сообщила о 3197 погибших и пропавших без вести во время диктатуры.
Десятки тысяч чилийцев прошли через тюрьмы, около миллиона оказались в эмиграции. Одним из наиболее известных и неопровержимых примеров жестокости путчистов стало убийство певца и композитора, приверженца коммунистических взглядов Виктора Хары в 1973 году. Как установило следствие, в течение четырех дней Хару на стадионе "Чили" (с 2003 года стадион носит имя Виктора Хары), выпустив в него 34 пули.
Стадион "Чили" и Национальный стадион в Саньяго были превращены в концлагеря. Все убийства, совершённые в ходе военного переворота 1973 года, попали под амнистию, объявленную Пиночетом в 1979 году.
Аугусто Пиночет правил страной до 1990 года, после чего передал власть избранному гражданскому президенту Патрисио Эйлвину, оставшись на посту командующего армией. 11 марта 1998 года он подал в отставку, заняв место пожизненного сенатора. После неоднократных попыток привлечь Пиночета к суду в 2006 году он был признан виновным в двух убийствах. 10 декабря 2006 года в возрасте 91 года бывший диктатор скончался в Военном госпитале Сантьяго. Его смерть ознаменовалась многочисленными демонстрациями — как его противников, так и сторонников.
В декабре 2012 года Апелляционный суд Чили отдал приказ об аресте семерых отставных военнослужащих, причастных к убийству во время военного переворота 1973 года певца Виктора Хары. Ранее ответственным за жестокое преступление был признан армейский подполковник в отставке Марио Манрикес, руководивший концлагерем на стадионе "Чили" в Сантьяго.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
На одной из пресс-конференций ему задали вопрос, за какую идею стоит умереть. Он сказал - «за ту, без которой не стоит жить».
Слово «народ», которое он часто употреблял, было наполнено для него высшим, почти религиозным смыслом, за которым стояли глаза и лица тех, к кому от относился с бесконечным уважением и бесконечной нежностью, и он чувствовал, что его личная миссия - стать инструментом, орудием в достижении миллионами обездоленных соотечественников права на образование, культуру, человеческую жизнь. Власть, которую он искал и к которой всю жизнь стремился, была для него средством для досижения его самой большой мечты - построения в Чили общества, основанного на справедливости и уважении к ближнему.
Когда он стал президентом, многие обвиняли его в «буржуазности» и «реформизме», требуя ускорить революционный процесс и порвать с «буржуазной конституцией». Его кодекс чести не допускал возможности нарушения им конституции, соблюдать и защищать которую он поклялся, принося присягу президента. Когда в Сантьяго просвистели первые пули, многие из вчерашних «революционеров» бросились по иностранным посольствам просить политического убежища. Альенде был сделан из другого теста.
В последние месяцы его правительства в стране царил хаос. Рассекреченные и опубликованные в позапрошлом году архивы ЦРУ подтвердили все, что и так было известно. Спецслужбы США финансировали забастовки, парализовавшие чилийскую экономику и организовали серию терактов и убийств в стране. Для дестабилизации положения в стране США передавало деньги как ультраправым, так и ультралевым. И в Чили находились собственные Усамы… Так что пусть никого не удивляют через 40 лет документы о подготовке нападений США на Югославию, Афганистан и Ирак и пусть никого не коробит от старого и избитого термина «империализм». Даже североамериканский военный преступник Колин Пауэлл сказал в связи с ролью его страны в чилийских событиях что «Соединенным Штатам в этой истории совершенно нечем гордиться». Все разговоры о «вмешательстве Советского Союза» оказались ложью. Сегодня в нашем распоряжении есть архивы документов КГБ и советской военной разведки с анализом чилийской ситуации и рекомендациями для ЦК. Советского вмешательства не было. Более того, Советский Союз отказал Чили в кредите, с просьбой о котором обратилось к нему правительство Альенде в условиях падения мировых цен на медь (в те годы - главного источника доходов для чилийского государства) и усиливавшегося экономического давления со стороны США. В последние годы десятки продажных журналистов, в надежде на хорошее вознаграждение от пиночетистских фондов передлопатили тонны документации, но увы… Советский Союз в начале 70-х был слишком занят улучшением отношений с Соединенными Штатами, и чилийский эксперимент, столь мало вписывающийся в советские представления о «правильных» социалистических революциях, вовсе не являлся для СССР приоритетной темой. Кроме того, все аналитические отделы советских спецслужб совпадали в выводах об обреченности правительства Народного Единства, так как в Чили не существовало никаких реальных механизмов по защите ее «демократической революции».
К сожалению, они оказались правы.
Тысяча дней правления Альенде останутся в памяти многих как самые трудное и счастливое время их жизни. Множество детей из бедных семей впервые получили доступ к университетскому образованию, главное богатство страны - медь - было возвращено стране декретом о национализации, и все это сопровождалось невиданным ранее всплеском культурной жизни и ростом национального самосознания… Впервые в мире в Чили строилось социалистическое общество, сторонники которого победили на свободных демократических выборах - и происходило это без каких бы то ни было репрессий против инакомыслящих и без стремления установить «диктатуру пролетариата».
Правительство Альенде было одной из немногих в истории попыток объединения очень различных между собой сил - от марксистов-ленинцев до левых христиан и социал-демократов. В правительственном блоке Народного Единства было все что угодно, кроме единства. Если компартия выступала за взвешенность и постепенность каждого шага, прекрасно понимая, что реальных рычагов власти у правительства куда меньше, чем кажется, руководство родной партии Альенде - Социалистической, одним из создателей которой являлся он сам, требовала от правительства и президента ускорения и радикализации революционного процесса. Выступавшие с зажигательными речами лидеры социалистов отталкивали от процесса благополучные средние слои и провоцировали военных. Перешедшее в оппозицию Левое Революционное Движение (МИР) занималось самозахватом предприятий и поместий, пытаясь таким образом оказать на Альенде давление и заставить его отойти от конституционного пути реформ. Улицы и площади Сантьяго превращались в поле битв между ультраправыми боевиками и студентами-сторонниками правительства. В результате саботажа с одной стороны и некомпетентности правительственных чиновников - с другой, страна переживала постоянные трудности со снабжением продуктами, и повсюду выстаивались очереди.
Чилийская олигархия и транснациональные корпорации, впервые ощутив реальную угрозу своим вечным привилегиям, в отличие от сторонников правительства, проявили завидное единство, и умело пользовались каждой из ошибок Народного Единства.
Тем не менее, популярность его правительства росла. На президентских выборах в сентябре 1970 года Альенде получил 36,6% голосов. Через два с половиной года, в марте 1973 года, на выборах в парламент, за представителей партий Народного Единства было отдано 43,9% голосов. Планы оппозиции на мирное, парламентское свержение Альенде провалились, и была сделана ставка на военный путч.
Однако, к середине 1973 года ситуация в стране сильно изменилась. Три года саботажа и провокаций, вмешательство ЦРУ и разногласия внутри партий Народного Единства, привели к нарастанию в Чили атмосферы хаоса, и правительство все больше теряло контроль над ситуацией. Его социальная база начала сужаться, а давление на него изнутри и извне усиливалось. Политические руководства партий Народного Единства не могли договориться между собой - и в то же время не позволяли Альенде действовать по собственной инициативе. Для выхода из этой ситуации стал необходим поиск компромисса со второй политической силой страны - правоцентристской Христианско-Демократической партией. Христианские демократы, возглавлявшиеся в те годы Патрисио Эйлвином, попытались с позиции силы навязать соглашение, подразумевавшее свертывание правительством программы социальных преобразований. Принять эти условие значило бы капитуляцию и отказ от целей Народного Единства. Его неприятие значило открыть двери военному вмешательству. В этой ситуации Альенде, несмотря на сопротивление значительной части сторонников и прежде всего - руководства собственной Социалистической партии, принимает трудное решение. Он готовит проведение общенационального плебисцита на вотум доверия своему правительству и в случае поражения собирается подать в отставку и созвать досрочные президентские выборы. Днем публичного заявления об этом решении выбирается вторник, 11 сентября 1973 года.
Поражение правительства Народного Единства на этом плебисците было наиболее вероятным исходом, но учитывая реалии того времени это было единственным выходом позволявшим сорвать переворот, и тем самым спасти тысячи жизней - и в то же время не отказываться от своих убежденй, идя на поводу у христианской демократии. Ставший президентом для и ради своего народа, Альенде не мог и не хотел играть чужими жизнями.
4 сентября 1973 года, перед президентским дворцом Ла-Монеда состоялась самая большая из демонстраций в поддержку правительства. На ней было более миллиона человек. Народ пришел проститься со своим президентом.
Наверное, он не раз представлял себе этот серый день 11 сентября. Низкая облачность осложняла приближавшуюся бомбардировку президентского дворца. В эфире - военные марши и первые декреты хунты. «Учитывая глубочайший социальный и моральный кризис, переживаемый страной, господин Президент Чили должен немедленно передать свои высокие полномочия представителям вооруженных сил и карабинеров… Армия, военно-морской флот, военно-воздушные силы и корпус карабинеров полны решимости…». Помощи не будет. Он, демократически избранный президент Республики Чили, первый в мире демократически избранный президент-социалист спокоен и сосредоточен.
Место президента - в президентском дворце. Вместе с ним - несколько десятков ближайших соратников, молодые ребята-добровольцы из личной охраны «ГАП» - «групо де амигос персоналес», президентская гвардия и группа следователей из МВД.
Еще восемь человек из ГАП, страшему из которых нет и тридцати, занимают позиции в здании напротив - в Министерстве Финансов. У них - легкое оружие и ни у одного из них - никакой военной подготовки. Против них - танки и авиация. Когда прозвучат первые выстрелы, двое из этих восьми бросят оружие и впадут в состояние безвольного оцепенения, которое будет прервано лишь контрольными выстрелами штурмующих. Остальные шестеро будут сражаться, стреляя по наступающим войскам из окон, а генералы-путчисты годами будут рассказывать миру басни о том, что с ними воевали тысячи вооруженных кубинцев.
В эти минуты, укрывшись в одном из дальних гарнизонов Пиночет, дает своим писклявым старушечьим голосом приказы.
Альенде отказывается от предложенного ему пуленепробиваемого жилета, потому что жилетов для других нет.
В президентский дворец, над которым поднят президентский флаг, прорвавшись через патрули и заслоны, продолжают прибывать люди. На своем маленьком 600-м ФИАТе подъезжает похожий на подростка бывший министр правительства Анибаль Пальма, находит Альенде в его кабинете и говорит ему:
Президент, я услышал по радио, вы сказали, что все трудящиеся должны находиться на своих рабочих местах. Поскольку я сейчас безработный, я приехал сюда попросить, чтобы мое рабочее место было здесь, рядом с вами…
Анибаль, я знал, что вы придете, - обнимая его, отвечает Альенде.
Подходит министр образования Эдгардо Энрикес и сообщает президенту, что больше трехсот сотрудниц его министерства прибыли на работу, в нескольких десятках метров от дворца и отказываются возвращаться домой.
Они говорят, что решили остаться, чтобы выразить вам свою верность, Президент.
С трудом справившись с эмоциями, Альенде отвечает:
Уходите с ними, дон Эдгардо, объясните им, что я очень благодарю их, но они не должны рисковать…
Проходя через коридоры Ла Монеды, Энрикес видит журналиста Аугусто Оливареса, сидящим на корточках, неуклюже пытаясь собрать автомат. Он подходит и вздыхает.
Плохи наши дела… Когда журналист сам собирает автомат, это значит, его некому защитить…
Один из руководителей социалистов Эрнан дель Канто прибывает в Ла-Монеду по поручению своей партии. Альенде отказывается принять его. Дождавшись подходящего момента, дель Канто сам подходит к нему:
Президент, я пришел от имени руководства партии, чтобы спросить вас, о том что нам делать, где мы должны быть?
Не понимаю, - отвечает Альенде.
Дель Канто, запинаясь, повторяет вопрос. Альенде раздраженно перебивает его:
Я знаю, где мое место и что должен делать я. Никогда раньше вас не интересовало мое мнение, почему вы просите его именно сейчас? Вы, так много выступавшие и призывавшие, должны сами знать что вам делать. О том, что является моим долгом, я знал с самого начала.
Звонит телефон. На линии - адмирал Патрисио Карвахаль, требующий немедленно соединить его с президентом. Альенде подводят к телефону. Молча и спокойно склонившись над телефоном, он выслушивает предложение о самолете в случае сдачи. Когда Карвахаль заканчивает, Альенде резко как сжатая пружина выпрямляется и кричит в трубку:
Что вы себе позволяете, продажные твари!… Засуньте ваш самолет себе в ж…! Вы разговариваете с президентом Чили! И президент избранный народом не сдается!..
Перед президентом - три его военных адьютанта, представляющие три рода вооруженных сил м армию, флот и авиацию. Их должности - символ подчинения военных гражданской власти. После нескольких секунд молчания, один из них решается:
Президент, мы могли бы говорить с вами?…
Я вас слушаю, - отвечает Альенде, глядя в глаза говорящему.
Президент, позвольте передать вам обращение нашего ведомства. Военно-воздушные силы подготовили для вас ДС-6, чтобы вылететь, куда вы прикажете. Разумеется, вместе с семьей... и теми, кого посчитаете нужным взять.
Президент, - вмешивается адъютант от флота, - Если вы проанализируете ситуацию, вы согласитесь, что бесполезно сопротивляться самолетам, танкам и пушкам. Нет смысла, Президент…
Президент, - добавляет адъютант от армии, - Думаю, что важно, чтобы вы учитывали, что вооруженные силы едины. Это совместная акция. И зная это, вы должны понять, что любая попытка сопротивления бессмысленна.
И есть еще одна информация, которую мне только что сообщили, Президент, - вставляет адъютант от авиации, - готовится бомбардировка Ла-Монеды.
Это все? - спрашивает Альенде.
Ответ - молчание. Президент продолжает:
Нет, господа, я не сдамся. Так что скажите своему командованию, что я не уйду отсюда и не сдамся. Это мой ответ. Живым я отсюда не выйду, даже если будут бомбить Ла-Монеду. И последняя пуля будет сюда, - он указывает дулом автомата на свой рот.
Опять напряженная тишина.
Нет, президент, не может быть… - пытается что-то возразить один из них. Альенде жестом прерывает его.
Военный адьютант спрашивает:
Что нам прикажете делать, президент?
Уходите отсюда, я не могу вам здесь гарантировать безопасность. Возвращайтесь в свои ведомства. Это приказ.
На прощание Альенде пожимает им руки и обнимает одного из них.
Он был свободным человеком и любил жизнь больше всего на свете. Принятое им решение делало его еще более свободным. Предложение путчистов глубоко оскорбило его. Принять его значило предать самого себя и народ, поверивший в его проект демократического социализма. Принять это предложение значило бы передать свой моральный авторитет тем, у кого его никогда не было.
9:15 утра. Он садится в свое кресло и просит связать его с радио. Он прокашливается, чтобы очистить голос и начинает говорить с тем глубоким чувством покоя, которое возможно только после преодоления страха смерти. Ему 65 лет и это его последняя речь:
«Друзья мои, это моя последняя возможность обратиться к вам. Военно-воздушные силы бомбили радиостанции. «Порталес» и «Корпорасьон». В моих словах нет горечи, в них есть только разочарование и они станут моральной карой тем, кто нарушил свою клятву... солдат Чили, командующим родами войск, самозванному адмиралу Мерино, сеньору Мендосе - генералу-холую, который еще вчера клялся в верности правительству, а сегодня назначил себя Генеральным Командующим Карабинеров. Перед лицом всего этого мне остается сказать трудящимся одно - я не уйду в отставку. Оказавшись на этом перекрестке истории, я заплачу жизнью за верность народа. И я уверен, что семена, которые мы заронили в достойное сознание тысяч и тысяч чилийцев, уже нельзя будет уничтожить.
У них есть сила. Они могут уничтожить нас. Но ни сила, ни преступления не смогут остановить социальные процессы. История принадлежит нам, и ее делают народы.
Трудящиеся моей родины! Я благодарю вас за верность, которую вы всегда проявляли, за доверие, оказанное вами человеку, который был лишь выразителем глубоких чаяний справедливости и который, поклявшись уважать конституцию и закон, сдержал свое слово. В этот решающий момент, последний, когда я могу обратиться к вам, я хочу, чтобы вы научились на этом уроке. Иностранный капитал, империализм в союзе с реакцией создали условия, при которых вооруженные силы нарушили традицию, которой учил их Шнайдер и которую поддерживал команданте Арайя, жертвы той же группы общества, которая отсиживается сегодня по домам и ждет, когда чужие руки передадут ей власть, чтобы и дальше защищать свои доходы и привилегии.
Я обращаюсь прежде всего к простой женщине нашей земли, к крестьянке, которая верила в нас, к рабочей, которая трудилась больше, к чилийской матери, знавшей о нашей заботе о ее детях.
Я обращаюсь к вам, специалисты моей родины, специалисты-патриоты, те, кто продолжал работать вопреки саботажу предательских профсоюзов, классовых профсоюзов, защищавших привилегии, которые в капиталистическом обществе есть лишь для немногих.
Я обращаюсь к молодежи, к тем, кто с песней отдавал свой задор и дух борьбы.
Я обращаюсь к чилийцу - к рабочему, крестьянину, интеллигенту, к тем, кого еще будут преследовать… потому, что в нашей стране уже давно действует фашизм, организовывавший террористические покушения, взрывавший мосты, перерезавший железнодорожное сообщение, разрушавший нефтепроводы и газопроводы, при пособническом молчании тех, чей долг был вмешаться и положить этому конец. История осудит их.
Радиостанцию «Магальянес» наверняка тоже заставят замолчать, и спокойный металл моего голоса не дойдет до вас. Не важно. Вы все равно будете слышать его. Я всегда буду рядом с вами. По крайней мере, память обо мне будет памятью о человеке достойном, сумевшим ответить верностью на верность трудящихся.
Народ должен защищаться, но не должен приносить себя в жертву. Народ не должен позволить уничтожить себя, но не должен допустить, чтобы его унижали.
Трудящиеся моей родины, я верю в Чили и ее судьбу. Другие люди переживут этот мрачный и горький час, когда к власти рвется предательство. Знайте же, что недалек тот день, когда вновь откроется широкая дорога, по которой пройдет свободный человек, чтобы строить лучшее общество.
Да здравствует Чили! Да здравствует народ! Да здравствуют трудящиеся!
Таковы мои последние слова. И я уверен - моя жертва не будет напрасной. Я уверен, что она станет, по крайней мере, моральным уроком и наказанием вероломству, трусости и предательству».
Когда он замолкает, во дворце царит тишина.
Казалось, он всю жизнь готовился к этому моменту. Он был самым цельным из всех нас и полностью контролировал ситуацию. Он оставался президентом Чили, - вспоминал впоследствии инспектор Сеоане.
Я сидел напротив него. Когда я его слушал, у меня стоял ком в горле, я думал: «Какой великий, великий это человек». Я чувствовал такое восхищение, что хотелось плакать. Президент прощался, и в этом прощании была вся его цельность и последовательность. На наших глазах он превращался в героя. Когда он закончил, мы все встали, и наступила долгая и плотная тишина. Потом мы все вместе с ним вышли из его кабинета, - вспоминает доктор Артуро Хирон.
Президент принимает решение о том, что с ним останутся только те, кто хочет. Он предоставляет свободу действия президентской гвардии, состоявшей из карабинеров. В этот момент ему не нужны оплачиваемые защитники, уже не важны ни должности, ни чины. Честь остаться с ним во дворце - вопрос личной совести и чувства долга каждого. Карабинеры уходят, но президент приказывает им оставить оружие защитникам дворца. Потом Пиночет расскажет об «арсеналах, найденных в Ла-Монеде».
С таким же предложением он обращается и к специальной следственной бригаде из министерства внутренних дел, отвечавшей за его безопасность. Из семнадцати, шестнадцать решают остаться.
Я остался, потому что это был мой долг. Я поклялся защищать закон, если нужно даже ценой собственной жизни. Как бы я смотрел в глаза своим детям, если бы не сделал этого? - заявил впроследствии следователь Давид Гарридо.
Нет, мы не были героями. Мы не стремились принести себя в жертву ради политического идеала. Мы были государственными служащими, и нам было очень страшно, но мы понимали, что если бы мы покинули свой пост, это значило бы, что мы оказались никуда не годными полицейскими - вспоминает командир бригады Хуан Сеоане.
Начинается атака дворца. Танки и вертолеты начинают в упор расстреливать Ла-Монеду
Мне выдали автомат. Помню, что я взял его в руки и стал рассматривать, не зная, что с ним делать. Он был очень тяжелым, и я не имел ни малейшего понятия, как с ним обращаться. Так что, покрутив его в руках, я оставил автомат на полу, - вспоминает доктор Артуро Хирон, бывший министр здравоохранения.
В какой-то момент Альенде исчезает из поля зрения защитников Ла-Монеды. Артуро Хирон отправляется на поиски и находит его в одном из офисов возле президентского кабинета, лежащим на полу и стреляющим из автомата в окно.
Доктор Хирон кричит ему, что-то требуя, чтобы он прекратил стрельбу и перебрался в более безопасное место, но президент не слышит. Артуро Хирон вспоминает:
Тогда я подполз к нему сзади и схватив его за ноги стал оттаскивать его назад, вглубь кабинета. Сначала он попытался вырваться и обматерил меня, но затем, узнав меня сказал: - А, это ты, Хирончик… Видишь, все оказалось куда серьезнее, чем мы думали…
Альенде собирает всех в одном из салонов. После краткого анализа происходящего переворота, он заявляет:
Остаться здесь должны только те, кто хочет и может участвовать в бою. Все, кто по какой либо причине не могут - должны немедленно покинуть Ла-Монеду. Единственные, кто обязан остаться - это члены моей личной охраны. Ясно? Я не хочу мучеников. Слушайте внимательно, я не хо-чу му-че-ни-ков! Сейчас я попрошу о прекращении огня на несколько минут, и вам дадут выйти.
Все смотрят на него и друг на друга. Никто не шевелится.
Альенде решает постараться убедить хотя бы женщин. Во дворце их девять, среди них - его обе дочери: Исабель и Беатрис, которая находится на восьмом месяце беременности. У Беатрис с отцом с раннего детства совершенно особые отношения. Они всегда были настолько близки, и это расставание ей кажется невозможным.
Пожалуйста, не осложняйте мое положение, - убеждает-просит-приказывает Альенде, - вы должны уйти и должны сделать это прямо сейчас, до того как начнется бомбежка. Мы связались с команданте Бадиолой из министерства обороны, и я сейчас попрошу о прекращении огня, чтобы вы могли выйти.
Там, снаружи, нас убьют, президент. Послушайте стрельбу, послушайте… И между тем, чтобы умереть на улице или умереть в Ла-Монеде, я хочу остаться с вами, президент, - говорит журналистка Вероника Аумада, которой двадцать пять лет, но ее длинные черные волосы делают ее моложе своего возраста.
Нет, вы не умрете, ни снаружи, ни внутри. Вы будете жить. И вы, Вероника, помните, что вы должны написать обо всем этом. Это ваш долг. Они должны выполнить свое обещание о прекращении огня. Вы выйдете оттуда, и там вас будет ждать джип…, - президент говорит это очень серьезно, тоном, не допускающим возражений.
Президент просит доктора Хирона помочь ему убедить Беатрис. Он был когда-то ее преподавателем на медицинском факультете, и она всегда очень уважала его. Артуро Хирон пытается найти все возможные и невозможные аргументы:
Послушай, Тати (уменьшительное от Беатрис), ты здесь станешь больше помехой, чем помощью. Подумай хоть чуть-чуть, и ты согласишься. Ты на восьмом месяце… ты должна беречь своего сына… что тебе здесь делать? Сейчас нас будут бомбить, сюда будут падать настоящие бомбы. Мы не сможем беречь тебя. Пожалуйста, уходи. Уходи с остальными женщинами. Твоему отцу нужно, чтобы ты ушла.
Беатрис продолжает молча смотреть на него.
Подходит Альенде:
Тати, на этот раз я не прошу тебя. Я тебе приказываю. Ты должна уйти и прямо сейчас. Ты мешаешь мне делать то, что я должен. Если ты хочешь помочь мне, ты должна уйти и немедленно. Мне необходимо знать, что ты и твоя сестра вне опасности! Это мое поручение тебе - вытащить отсюда твою сестру и выйти отсюда вместе с этим человечком, который внутри тебя. Понимаешь?..
Они долго молча смотрят друг на друга. Потом он осторожно обнимает ее, обнять ее крепче не позволяет живот Беатрис. На ухо он шепчет ей еще одно задание: «Нужно рассказать миру о том, что произошло здесь. Ды должна помочь в этом, дочь». Времени не остается. Женщины бегом спускаются по лестнице и выходят.
Беатрис, любимая дочь президента, никогда так и не оправилась от этого дня и покончила с собой в 1976 году на Кубе.
Чтобы вытащить из Ла-Монеды Марсию, ассистента замминистра внутренних дел, был придуман повод - отправить ее в гараж за машиной одного из следователей. В этот момент над дворцом пронесся первый самолет, и упала первая ракета. Было 11:52. Все бросились на пол. От новых и новых ракет, разрывашихся в разных точках дворца, все здание содрогалось и не позволяло удержаться на ногах. Журналист Хоркера был совершенно бледный и не в состоянии ни думать ни действовать. Альенде подполз к нему и потрепал по плечу:
Нам не страшно, правда? - сказал президент своему старому близкому другу.
Страшно… нет, Президент… я просто немного испугался… и вот-вот наложу в штаны от испуга, - заплетающимся языком пытается пошутить тот.
Следователь Давид Гарридо в коридоре второго этажа слышит гул приближающегося на бреющем полете самолета. Он вспоминает:
В каком-то детском фильме о войне говорилось, что когда бомбардировщик пролетает над тобой, нужно сосчитать до трех. Мы услышали свист бомбы, упавшей прямо над нами. Взрывная волна отбросила нас на середину лестничного проема. Когда я попытался встать, я чуть не упал назад. Я посмотрел на свои ботинки и увидел, что они остались без каблуков. Взрывная волна оторвала их.
Воздушная атака ведется без перерыва. Летчики ВВС безупречно выполняют миссию, десятки ракет попадают в цель, заставляя защитников Ла-Монеды метаться по коридорам пылающего дворца в поисках глотка свежего воздуха и спасаясь от падающих сверху конструкций. Адский грохот разрывов, пыль и дым не позволяют ориентироваться в постоянно сужающемся пространстве. Потом удается найти одну чудом уцелевшую лесницу и все садятся на нее в ожидании смерти, чуда, что начинает казаться уже одним и тем же.
Это настоящая бойня, - говорит кто-то.
Что будем делать?
Мы сгорим здесь все…
Что делать, Президент?…
Альенде подползает к столу для торжественных приемов, и ложится под него, приглашая жестом следовать за ним. Под столом дышать немного легче. Там он убеждает еще трех из присутствующих покинуть дворец. Его последняя миссия - в спасении жизней близких. С белым флагом они пробираются к выходу, но их встречают пулями. Они возвращаются.
Один из присутствующих направляется на кухню в поисках воды, открывает дверь и видит сидящего на корточках с автоматом между ног умирающего Аугусто Оливареса. Известный журналист, друг и советник президента, директор отдела прессы Национального Телевидения Аугусто Оливарес покончил с собой. Альенде подходит в молчании и не может справиться со слезами.
Пожалуйста, почтим его память минутой молчания, - глухим голосом просит президент.
На Ла-Монеду пикируют новые самолеты. Дышать становится совершенно невозможно. Альенде принимает решение:
Все. Теперь сдаемся. Все выходим. Предупредите всех, что все сейчас выходим. Оставьте здесь все оружие… Будем выходить по одному… Сначала выходит…
А вы, президент?
Я выйду последним, не волнуйтесь.
Когда все начинают спускаться по лестнице, Альенде возвращается в свой рабочий кабинет, потому что «должен взять некоторые документы». Последние из выходивших слышат, его крик: «Альенде не сдается!» и после этого звучит короткая автоматная очередь.
Сентябрь не везде осень. В Чили это весна. Но не любая весна - радость и цветение. Здесь это время боли и памяти, которые время не лечит.
Каждый год, 11 сентября мы, чилийцы и нечилийцы, живущие в этой стране, идем на центральное кладбище Сантьяго. Сначала - к мемориалу «пропавшим без вести» и казненным, а потом - к могиле Сальвадора Альенде. Нас немного, всего несколько тысяч, потому что все эти годы из этой страны целенаправленно и постоянно вытравливалась память об этом. Потому что диктатура смогла контролировать здесь не только мысли, но и чувства миллионов чилийцев, разучившихся смотреть себе в сердце и другому - в глаза. Потому что человеку, кроме высоких чувств и мыслей, присущ еще и животный страх, и 18 лет диктатуры в Чили, оказались образцовым уроком страха, который большинство жителей этой страны, к сожалению, очень хорошо усвоила. Потому что чилийский флаг на Ла-Монеде, подожженный и сожженный ракетами путчистов - не метафора, а реальность этой страны, которая не смогла больше стать той, что была до 11 сентября.
Многие из участников этих событий стали совершенно другими. Некоторые специалисты по зажигательным революционным речам, обвинявшие Альенде в буржуазном реформизме и 11 сентября спасшие свои драгоценные жизни в иностранных посольствах стали сегодня представителями и администраторами транснациональных корпораций в Чили и в дни подобных годовщин не прочь порассуждать с высоких трибун об ошибках Народного Единства и покаяться в грехах собственной юности. Некоторые другие, скопив стартовый капитал на мировых кампаниях солидарности с Чили, завели собственный бизнес и оставили темы прошлого в прошлом. Другие, некогда юные министры правительства Альенде вернулись к политической власти в составе нынешнего правительства Чили и пытаются убедить нас в возможности неолиберализма «с человеческим лицом», устало смирившись с невозможностью невозможного. Пожалуйста, сами возьмите эти два последних слова в кавычки.
Поэтому давайте вспомним в эти сентябрьские дни о Президенте Чили Сальвадоре Альенде, жизнь которого вышла за рамки любого времени, и смерть которого стала доказательством собственной невозможности. Потому что здесь, в Чили, как сказал Сарамаго, мертвые живы и живые мертвы. И первые весенние цветы, падающие сегодня на могилу Альенде и других наших павших, всегда росли и растут вдоль той самой странной дороги, по которой пройдет свободный человек, чтобы строить лучшее общество.
11 сентября 1973 года в Чили произошел переворот, в результате которого было свергнуто правительство "Народного единства" и к власти пришла военная хунта во главе с Аугусто Пиночетом.
11 сентября 1973 года в Чили был осуществлен военный переворот, в результате которого было свергнуто правительство "Народного единства".
За три года до этого события, 4 сентября 1970 года, в Чили состоялись президентские выборы, на которых победу одержал кандидат левого блока "Народное единство" социалист Сальвадор Альенде.
Новый лидер поставил перед собой задачу сделать Чили социалистической страной. Для этого была проведена национализация частных банков, медных разработок и некоторых промышленных предприятий. Были установлены дипломатические отношения с Кубой, Китаем и другими коммунистическими странами.
К сентябрю 1973 года в госсекторе и под контролем государства находилось свыше 500 предприятий, которые давали около 50% валовой продукции промышленности; государству принадлежали 85% железнодорожной сети. Было экспроприировано 3,5 тысяч земельных владений общей площадью в 5,4 млн. га, которые была распределены среди безземельных и малоземельных крестьян. Под контролем государства находилось около 70% внешнеторговых операций.
Гражданская оппозиция резко критиковала администрацию за намерение перейти на рельсы плановой экономики. В стране нарастала волна терроризма и вооруженных конфликтов между левыми и правыми группировками. Вслед за неудачной попыткой военного переворота в июне 1973 года прошла серия забастовок под антиправительственными лозунгами.
11 сентября 1973 года вооруженные силы, возглавляемые недавно назначенным Альенде новым главнокомандующим Аугусто Пиночетом, совершили военный переворот.
Переворот начался ранним утром 11 сентября, когда корабли ВМФ Чили, участвовавшие в совместных с ВМФ США манёврах "Унидес", проходивших у берегов Чили, обстреляли порт и город Вальпараисо. Высадившийся десант захватил город, штаб-квартиры партий, входящих в блок "Народное единство", радиостанции, телецентр и ряд стратегических объектов.
Радиостанции передали заявление мятежников о перевороте и создании военной хунты в составе командующего сухопутными силами генерала Аугусто Пиночета, командующего ВМФ адмирала Хосе Мерино, командующего ВВС генерала Густаво Ли и исполняющего обязанности директора корпуса карабинеров генерала Сесара Мендосы.
Мятежники начали обстрел и штурм президентского дворца "Ла Монеда", который защищало около 40 человек. Штурм осуществлялся с участием танков и авиации. Предложение мятежников о капитуляции в обмен на разрешение беспрепятственно покинуть Чили защитники "Ла Монеды" отвергли. Путчисты захватили здание президентского дворца. Сальвадор Альенде отказался сложить с себя полномочия президента и подчиниться путчистам. Долгое время считалось, что он погиб в бою, однако в 2011 году специальная судебно-медицинская экспертиза выяснила, что экс-президент Чили покончил жизнь самоубийством перед тем, как мятежные солдаты ворвались в президентский дворец.
В результате переворота 1973 года к власти пришла военная хунта. В соответствии с указом хунты от 17 декабря 1974 года генерал Аугусто Пиночет Угарте стал президентом республики. Он осуществлял исполнительную власть, а хунта в целом - законодательную.
Были запрещены все левые политические партии, профсоюзы, объявлены вне закона забастовки. В 1975 году был принят закон, позволяющий закрывать газеты и радиостанции, сообщения которых могут быть расценены как "антипатриотические". Выборные местные советы и органы местного самоуправления были упразднены и заменены чиновниками, назначенными хунтой. Университеты подверглись чистке и были отданы под надзор военным.
По официальным данным, за годы правления Пиночета в Чили с 1973 по 1990 год были убиты по политическим мотивам почти 3,2 тысячи человек, почти 1,2 тысячи пропали без вести, а пыткам подверглись около 28 тысяч человек.
В 1991 году, через год после конца диктатуры, в Чили была создана специальная комиссия Реттига, которая собирала сведения о погибших или пропавших без вести за время военного правления. Она сообщила о 3197 погибших и пропавших без вести во время диктатуры.
Десятки тысяч чилийцев прошли через тюрьмы, около миллиона оказались в эмиграции. Одним из наиболее известных и неопровержимых примеров жестокости путчистов стало убийство певца и композитора, приверженца коммунистических взглядов Виктора Хары в 1973 году. Как установило следствие, в течение четырех дней Хару избивали, пытали и, в конце концов, расстреляли на стадионе "Чили" (с 2003 года стадион носит имя Виктора Хары), выпустив в него 34 пули.
Стадион "Чили" и Национальный стадион в Саньяго были превращены в концлагеря. Все убийства, совершённые в ходе военного переворота 1973 года, попали под амнистию, объявленную Пиночетом в 1979 году.
Аугусто Пиночет правил страной до 1990 года, после чего передал власть избранному гражданскому президенту Патрисио Эйлвину, оставшись на посту командующего армией. 11 марта 1998 года он подал в отставку, заняв место пожизненного сенатора. После неоднократных попыток привлечь Пиночета к суду в 2006 году он был признан виновным в двух убийствах. 10 декабря 2006 года в возрасте 91 года бывший диктатор скончался в Военном госпитале Сантьяго. Его смерть ознаменовалась многочисленными демонстрациями - как его противников, так и сторонников.
В декабре 2012 года Апелляционный суд Чили отдал приказ об аресте семерых отставных военнослужащих, причастных к убийству во время военного переворота 1973 года певца Виктора Хары. Ранее ответственным за жестокое преступление был признан армейский подполковник в отставке Марио Манрикес, руководивший концлагерем на стадионе "Чили" в Сантьяго.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
РИА Новости http://ria.ru/spravka/20130911/961987777.html#ixzz3D1U0SBmm
пр. http://youtu.be/CwJy9Eo2hCw
***
Альенде незадолго о смерти
+ немного фото....>>>
Виктор Хара - чилийский поэт, театральный режиссёр, певец, танцор, политический активист и член Коммунистической партии Чили, убитый путчистами во время военного переворота 1973 года в Чили
Пиночет
Его похороны
пока искал по теме, обнаружил худ. фильм СССР
В Сантьяго идет дождь
, вдруг кто не видел:
https://www.сайт/2015-11-26/obezglavlennye_tela_chetvertovannye_trupy_k_chemu_privodit_protest_shoferov
Накануне, 25 ноября, исполнилось 100 лет со дня рождения одного из известнейших диктаторов ХХ века – Аугусто Пиночета. Одни связывают его имя со свержением законного президента, кумира простых чилийцев Сальвадоре Альенде и с последующим террором. Другие – с наведением порядка, расцветом капитализма и чилийским «экономическим чудом», рецепты которого в 1990-е пытались испробовать и в нашей стране.
Ставший в 1970 году президентом Чили социалист Сальвадор Альенде упрямо вел эту южноамериканскую, по региональным меркам преуспевающую страну в светлое коммунальное будущее. Говорят, не без финансовой помощи «большого брата» СССР и бывших партизанских командиров с Кубы, щедро делившихся боевым опытом подрывной и диверсионной работы. Как при любом переделе личных и общественных богатств, страна поделилась надвое. Бедняки, естественно, поддерживали курс правительства коалиции левых сил «Народное единство» на национализацию и импортозамещающую индустриализацию, средний класс взирал на эксперименты с тревогой. И уж совсем не до смеха было чилийской буржуазии, крупным землевладельцам и собственникам горнодобывающих предприятий: Альенде под видом аграрной реформы устроил экспроприацию частных земель, а также установил государственный контроль над большинством частных компаний и банков, вековой аграрно-олигархический уклад рушился на глазах.
Успешной ли была экономическая политика социалистов? Мнения разнятся. Одни исследователи уверяют, что при Альенде экономика просто обвалилась: политический популизм подталкивал зарплаты вверх, в конце концов был запущен печатный станок, скакнула инфляция, исчезли с полок товары и продукты, появились талоны - все знакомые россиянам «прелести». Однако другие утверждают, что результаты были вполне приличными: экономика уверенно росла, власти обуздали безработицу, а в последовавшем к 1973 году кризисе во многом виновны США (куда ж без них!), применившие санкции, которые поставили крест на экспорте полезных ископаемых – ведь многие из национализированных (но, к слову, при этом выкупленных социалистическим правительством) компаний были американского «происхождения».
При Альенде (справа) Пиночет (слева) сделал блестящую карьеру, но аппетит приходит во время еды
Кроме того, ситуацию сильно дестабилизировала деятельность крайних правых антикоммунистических организаций, наподобие «Патриа и Либертад». Ежедневно совершалось по 30-50 терактов, в основном на инфраструктурных объектах - ЛЭП, подстанциях, мостах, дорогах, нефтепроводах. Только мостов было взорвано свыше двухсот, общий же ущерб составил треть годового дохода страны. Из-за развала инфраструктуры вести бизнес дальше становилось невозможно, скотопромышленники массово забивали скот, погибло до половины собранного урожая 1972 года – а это важная экспортная составляющая страны.
Масла в огонь подлила национальная, всечилийская забастовка, инициированная в октябре 1972 года владельцами грузовиков.
Тем не менее методы Альенде были одобряемы во многих слоях населения, президент реально претендовал на переизбрание на ближайших выборах. Вспоминает высланный при Пиночете из Чили режиссер Мигель Литтин в посвященной ему книге Нобелевского лауреата Габриэля Гарсиа Маркеса: «Во времена Альенде небольшие бюстики президента продавались на рынках. Сейчас перед этими бюстиками в побласьонах (муниципалитетах – ред.) ставят цветы и зажигают лампады. Его память живет во всех и во всем: в стариках, которые голосовали за него по третьему и четвертому разу, в его избирателях, в детях, знающих его лишь по чужим воспоминаниям. От разных женщин мы слышали одну и ту же фразу: «Единственный президент, боровшийся за наши права, – это Альенде». Впрочем, его редко называют по фамилии, чаще просто – Президент. Словно он еще жив, словно других не было, словно ждут его возвращения. В памяти побласьонов запечатлелся не столько его образ, сколько величие его гуманистических замыслов.
Кров и еда не главное, главное - достоинство, - говорят жители окраин и уточняют: - Нам ничего не нужно, кроме того, что у нас отняли. Голос и право выбора...»
Это произошло 11 сентября 1973 года (да, у Чили – свое 11 сентября), в результате военного переворота под предводительством генерала Аугусто Пиночета, сделавшего стремительную карьеру при правительстве «Народного единства»: до должности заместителя министра внутренних дел и главнокомандующего сухопутными войсками. Случившееся вполне соответствовало «чилийскому духу»: история страны уже знавала периоды хунты. При помощи авиации был обстрелян и захвачен президентский дворец «Ла-Монеда», президент Альенде застрелился (по другой версии был убит) из «Калашникова», не дав подвергнуть себя суду путчистов, а может, и пыткам.
Переворот не был спонтанным - его хорошо продумали заранее и осечек практически не было. Это косвенно подтвердил и сам Пиночет. Известному нашему телепутешественнику Михаилу Кожухову в далеком 1993 году единственному из российских журналистов удалось пообщаться с Пиночетом лично:
«- А если я спрошу вас самого: что за человек генерал Пиночет?
11.09.1973. Последняя прижизненная фотография президента Альенде
Солдат, который получил приказ и выполнил его. Причем неплохо. Потому что я понял, что мою страну отдают иностранцам. И кто? Сам президент республики! Моим долгом было защитить ее суверенитет. Поэтому я и вмешался. Знаете ли вы, сколько оружия мы нашли, когда выступили 11 сентября? Тридцать тысяч стволов! Вот как обстояли дела… Здесь уже находился даже кубинский генерал Антонио Ла Гуардиа. Он написал потом книгу, где признался: под его началом в Чили было пятнадцать тысяч партизан. Они должны были сражаться с военным правительством, представьте только!.. Теперь говорят: [марксистская] теория была хороша, а вот практики подвели. А я говорю: нет, эта система никуда не годится. Вы поставьте самых лучших исполнителей – результат будет таким же. Коммунистическая система провалилась! Никогда ни у одного государства не будет денег, чтобы кормить всех бездельников».
Чей приказ выполнял генерал (по легенде, еще в 1950-е завербованный ЦРУ)? Это легко представить из слов Мигеля Литтина «Простые шахтеры, перемазанные сажей, угрюмые, уставшие от бесконечных невыполнимых обещаний, открыли [Альенде] душу и стали оплотом его победы. Вступив на президентский пост, он начал с того, что выполнил обещание, данное в тот день шахтерам «Лоты-Швагера», – национализировал шахты. Пиночет первым делом вернул их обратно в частную собственность, как и многое другое – кладбища, поезда, порты и даже утилизацию отходов...» К пирогу стремились припасть и генералы, Аугусто и его «сослуживцы» вовсе не были бессребрениками: поучаствовали в приватизации, их дети - сплошь олигархи. Как и наши генеральские сыновья.
Сразу после путча последовало жесткое и жестокое искоренение сторонников прежнего, социалистического, режима, так что Пиночета было за что называть «кровавым диктатором». Независимая комиссия католической церкви насчитала за 17 лет правления Пиночета 15-милионным Чили «всего» 2300 жертв, среди них в основном – боевики и диверсанты. Количество изгнанных из страны (в «пиночетовском» толковании – тех, кому предложили добровольно покинуть ее) якобы тоже исчислялось не более чем несколькими тысячами.
Национальный стадион в Сантьяго превратился в концлагерь и пыточную для десятков тысяч человек
Слишком «гуманные» цифры, чтобы быть правдой, – делаешь вывод из свидетельств Литтина: «Ближе к центру города я уже бросил любоваться красотами, за которыми военная хунта прятала кровь и страдания сорока с лишним тысяч погибших, двух тысяч пропавших без вести и миллиона высланных из страны... Двенадцать лет назад, в семь часов утра, командующий патрулем сержант выпустил поверх моей головы автоматную очередь и велел встать в строй арестованных, которых он вел в здание Чилийской киностудии, где я работал. По всему городу гремели взрывы, тарахтели автоматные очереди, проносились на бреющем полете военные самолеты. Мы... увидели первых убитых на улицах; раненого, истекающего кровью на тротуаре без надежды на помощь; штатских, забивающих палками сторонников президента Сальвадора Альенде. Мы видели поставленных к стенке заключенных и взвод солдат, разыгрывающих расстрел... Здание Чилийской киностудии было окружено, перед главным входом стояли нацеленные на двери пулеметы... Домой мы не вернулись и целый месяц скитались по чужим квартирам с тремя детьми и минимумом необходимых вещей, спасаясь от смерти, которая следовала за нами по пятам, пока не выдавила на чужбину...»
Прошедшие еще в 1970-х международные трибуналы тоже сходятся на куда более впечатляющей цифре - не менее 30 тыс. погибших в первый же месяц после путча и более 12 тыс. запытанных и убитых впоследствии. Российский социолог Александр Тарасов: «Печально знаменитый Национальный стадион в Сантьяго, превращенный хунтой в концлагерь, вмещает 80 тыс. человек. В первый месяц число содержавшихся на стадионе арестованных составляло в среднем 12–15 тыс. человек в день. К стадиону примыкает велодром с трибунами на 5 тыс. мест. Велодром был основным местом пыток, допросов и расстрелов. Ежедневно там расстреливали, по многочисленным показаниям свидетелей, в том числе иностранцев, от 50 до 250 человек. Кроме того, в концлагерь был превращен стадион «Чили», вмещавший 5 тыс. зрителей, но на нем содержалось до 6 тыс. арестованных. На стадионе «Чили», по свидетельствам выживших, пытки носили особенно чудовищный характер и превращались в средневековые казни. Группа боливийских ученых, попавших на стадион «Чили» и чудом уцелевших, дала показания, что видела в раздевалке и в помещении медпункта стадиона обезглавленные человеческие тела, четвертованные трупы, трупы со вспоротыми животами и грудными клетками, трупы женщин с отрезанными грудями. В таком виде трупы отправлять в морги военные не рисковали – они вывозили их в рефрижераторах в порт Вальпараисо и там сбрасывали в море».
Католическая церковь в общем благосклонно отнеслась к преступлениям Пиночета. Слева – папа римский Иоанн Павел II
Также есть многочисленные свидетельства, в том числе иностранцев, на свою беду оказавшихся в Чили в недобрый час этой страны: как перед зданием школы в квартале бедняков расстреляли 10 учеников; как карабинеры казнили из пулеметов свыше 300 человек, в том числе женщин, - работников одного предприятия; как трупы убитых для устрашения оставшихся в живых выкладывали вдоль улиц и проспектов; как в провинциях из пулеметов обстреливались целые кварталы, независимо от политических взглядов их жителей.
Подчеркивая свою приверженность христианским ценностям, на деле Пиночет и Ко не остановились и перед священнослужителями, осмелившимися воспрепятствовать репрессиям, отвести дула пулеметов от невинных: тысячи католических активистов, сочувствующих «Народному единству», были посажены в тюрьму, как и 60 священников, 12 из которых были убиты. Незлоблива, однако, официальная католическая статистика.
«С объявлением «нормализации» «военные операции» против мирного населения не прекратились, - сообщает Александр Тарасов. - Когда в конце 1973 года генерал Пиночет посетил поселок Кинта-Белья, чтобы присутствовать на церемонии переименования поселка в Буин (в честь одноименного полка), этому предшествовала акция устрашения: всех 5 тыс. жителей поселка военные согнали на футбольное поле, отобрали из них 200 человек, из которых 30 расстреляли, а остальных объявили заложниками. В ночь накануне визита Пиночета солдаты постоянно обстреливали поселок. Было ранено несколько десятков человек. Позже чилийское телевидение показывало приезд Пиночета в Кинта-Белью и рыдающих вокруг него женщин и объясняло, что женщины плачут от чувства умиления и признательности генералу за то, что он «освободил их от марксизма». Хотя рыдали они, естественно, совсем по другим причинам».
Неофашистские организации, перед путчем усердно подпиливавшие экономику страны с целью свалить команду Альенде, не остались в стороне и после переворота. Фашистским партиям поручили идеологически обосновать новый режим в школах, университетах, на предприятиях. Имена Гитлера, Франко, Муссолини вскоре стали уважаемыми и прославляемыми, а численность организаций фашистского толка выросла в 20 раз. По стране покатилась волна антисемитизма, девять из десяти еврейских семей покинули страну, одновременно ставшую прибежищем для бывших нацистских преступников. Большую часть из миллиона уехавших составляла интеллигенция, 60% так и не вернулись, научный, культурный, нравственный уровень населения страны резко снизился.
Посетив Чили в 1971 году, Фидель Кастро (в середине) и подозревать не мог, что стоит рядом с будущим главарем чилийского фашизма
Александр Тарасов: «Поощрялись доносы. Доносчик получал премию в полтора миллиона эскудо и все имущество того, на кого он донес. Находившиеся в ссоре родственники и соседи сотнями и тысячами доносили друг на друга. Город Чукикамата получил печальную известность как «колыбель стукачей»: там подростки из обеспеченных семей наперегонки доносили на собственных родителей – чтобы получить их имущество и быстренько промотать его. У нас был один Павлик Морозов, в маленькой Чукикамате их было 90!».
Правда, вскоре профашистские организации были распущены - Пиночет не потерпел бы на своей территории вооруженных формирований. Многие боевики впоследствии неплохо устроились в новой военно-полицейской иерархии. Таким образом, за время после переворота были осуждены и отправлены в тюрьму 492 тыс. чилийцев, хотя бы раз был арестован каждый третий, поводом служила малейшая провинность, например, нарушение комендантского часа.
«После военного переворота река Мапочо стала ассоциироваться во всем мире с изувеченными телами, которые несли ее воды после ночных погромов, проводимых патрулями на окраинах – в печально известных «побласьонах» Сантьяго. Однако в последние годы независимо от сезона истинная трагедия Мапочо – это голодные толпы, воюющие с собаками и стервятниками за отбросы, сваливаемые в речное русло у городских рынков. Это изнанка «чилийского чуда», сотворенного военной хунтой по наущению Чикагской экономической школы», - так характеризует экономические достижения пиночетовского режима Мигель Литтин.
Экспортоориентированная олигархическая экономика – вот рецепт процветания Сантьяго при Пиночете
По данным кинорежиссера, тайком вернувшегося в Чили в середине 1980-х, «чудо» во многом объяснялось показным, безудержным потребительством: средства отечественного частного капитала и транснациональных корпораций, вырученные от денационализации и приватизации, пошли на роскошество, создававшее иллюзию экономического процветания: «За одну пятилетку было импортировано больше вещей, чем за предыдущие двести лет, и куплены они были на валютные займы, обеспеченные в Национальном банке средствами, полученными в результате денационализации. Пособничество США и международных кредитных организаций довершило начатое. Однако настал и час расплаты: шести-семилетние иллюзии рассыпались в прах за один год. Внешний долг Чили, составлявший в последний год правления Альенде 4 млрд долларов, вырос до 23 миллиардов. Достаточно прогуляться по задворкам рынков вдоль реки Мапочо, чтобы увидеть истинную социальную цену этих 19 миллиардов, выброшенных на ветер. Военное «экономическое чудо» сделало немногочисленных богачей еще богаче, а остальных чилийцев пустило по миру».
Уже в 1974 году национальная валюта девальвировалась в 28 раз, примерно во столько же выросли цены на основные продукты. Начавшаяся на следующий год «шоковая терапия», официально затевавшаяся для привлечения в страну для инвестиций и развития банковского сектора, бульдозером прошлась по наиболее незащищенным категориям населения. «Чили должна стать страной собственников, а не пролетариев!» - провозгласил Пиночет. И новые власти совсем закрыли тему соцобеспечения и бесплатного здравоохранения. Средняя зарплата в промышленности составляла 15 долларов. А крестьяне и вовсе саботировали труд на земле, переданной обратно во владение прежним хозяевам, латифундистам.
В 1990-х Россия повторила путь пиночетовского Чили к «экономическому чуду»
Вконец обесценившийся эскудо был заменен на песо, который приравняли один к одному к доллару, но к концу правления Пиночета доллар стоил уже 300 песо. Показатели 1980 года: безработица - 25%, инфляция - 40%, содержание армии и полиции - 43% бюджета. В городках юга страны, где холодные зимы, специальные бригады собирали замершие трупы бездомных. Более 5 млн человек были вынуждены перебраться в трущобы. «Трудно представить себе торговую площадку, где не выстраивались бы длинные молчаливые ряды [барахольщиков]. Они торгуют всем и вся, они так многочисленны и разнородны, что одним своим существованием выдают социальную трагедию. Рядом с безработным врачом, разорившимся инженером или надменной сеньорой, продающими по дешевке одежду, оставшуюся от лучших времен, пристраиваются беспризорники, сбывающие краденое, или обездоленные женщины, торгующие домашним хлебом...»
Зато образовались новые финансово-промышленные группы, на заимствованные деньги приватизировавшие обесцененные активы. Хунта не боролась с коррупцией, а возглавляла и контролировала ее. Не зря авторы чилийского «экономического чуда» навещали Россию 1990-х...
Из экономической пропасти страну вытаскивали не столько народившиеся ФПГ, сколько массовый класс предпринимательства – те самые «торгаши», «мешочники» (по-нашему «челноки»). К тому же поднявшая кредитные ставки и курс доллара Америка дала пинок по спекулятивным секторам, многие нувориши если не разорились, то переформатировались - пришло время вкладываться в реальный сектор. На глобальном рынке появились популярное теперь чилийское вино, чилийские свежие продукты, рыба, мясо, древесина.
В конце концов, возникшая на предпринимательском подъеме новая элита стала смущаться своих «надсмотрщиков» в погонах - не все за рубежом были готовы закупать продукцию в местах, где кровь текла рекой. Фундаментальные разногласия появились и в вооруженных силах: многие сподвижники диктатора ушли в отставку, «на заслуженный отдых», на их место пришли новички, не запачканные кровью первых лет хунты. Дружбы с Пиночетом они не водили, знали его плохо, но прекрасно видели, что дальше «так жить нельзя», необходимо налаживать диалог с гражданскими, выходить на демократические рельсы.
Проиграв на первых же свободных выборах, диктатор по привычке призвал войска, но его кровавые замашки осточертели и военным
В новую конституцию, писавшуюся под контролем президента, внесли пункт о плебисците - всенародном референдуме о доверии главе государства, дату которого он сам и назначил в 1989 году. Проиграв его представителю Христианско-демократической партии Патрисио Эйлвину, Пиночет было отдал приказ выводить на улицы войска, но молодой генералитет уже не желал проливать кровь соотечественников. Президентское кресло пришлось уступить. Впрочем, пост главкома Пиночет сохранял за собой еще 8 лет, тем самым оградив от суда себя и свое окружение, а после провел самоназначение пожизненным сенатором...
Март 2000-го, прекрасная пора в Чили. Пиночет подолгу гуляет по парку своей виллы близ Сантьяго. Пятеро детей и двадцать четыре внука и правнука создают вокруг главы семейства заботливую суету. Экс-диктатор только что из Лондона, где, прилетев на лечение, провел полтора года под домашним арестом: «достали» власти Испании, граждане которой без вести пропали в годы его правления. В Англии ему пришлось изо всех сил изображать немощного старика, которого милосерднее оставить в покое. Наконец, министр внутренних дел Великобритании разрешает бывшему диктатору отбыть на родину - стар, болен, разбирайтесь сами.
Рейган и Тэтчер благоволили Пиночету, в период их правления официальное количество жертв чилийской диктатуры снизилось на порядок
Аугусто смотрит телевизионные выпуски новостей: манифестации во всех крупных городах страны призывают судить его. На днях президентом избран социалист Рикардо Лагос, жертва его диктаторского режима, был арестован в далеком 1986 году. При вступлении в должность Лагос заявил, что не собирается прощать Пиночета: слишком много людей пострадали, слишком многие оплакивают родных. Надо показать миру, что Чили - демократическая страна и суд в ней независим и справедлив.
Но не докажут. Военные, отказавшие в диктаторской прихоти Пиночету, скажут свое веское слово и демократическим властям и старика не сдадут. Элита предложит сделку: пусть уйдет из политики, с поста сенатора, и спокойно доживает, потрясения никому не нужны. Он согласится. И продержится до последней секунды в декабре 2006-го, хотя попытки привлечь его за преступления не утихнут и Пиночет еще четырежды перенесет домашний арест.
После его смерти, наступившей на 92-м году, обнародовали письмо к нации: он объяснял, что выбрал судьбу изгнания и одиночества ради Отчизны, а на жертвы пошел, чтобы не допустить еще большей катастрофы - гражданской войны и победы марксизма (кстати, после него в Чили правили в основном представители Социалистической партии, и страна живет совсем неплохо).
«Чили – демократическая страна. Она была демократической, когда я появился на свет. И не мне это менять. Что бы там ни болтали про то, что я фашист и диктатор», - хвастал Пиночет в интервью Михаилу Кожухову. Приписывая себе достоинства и заслуги несгибаемого и трудолюбивого народа.
