– психическое состояние человека, связанное с мучительными переживаниями и вызывающее действия, направленные на самосохранение. Для классического психоанализа проблема страха – это сосредоточение многообразных вопросов, ответы на которые должны пролить свет на душевную жизнь человека.
Приступив к осмыслению проблемы страха, З. Фрейд провел различие между боязнью, испугом и страхом. В его понимании боязнь означает определенное состояние ожидания опасности и приготовления к ней, если даже она неизвестна. Испуг – состояние, возникающее при опасности, когда человек к ней не подготовлен. От испуга человек защищается страхом. Страх предполагает объект, которого боятся. Готовность к страху целесообразна, развитие страха нецелесообразно.
Обратившись к рассмотрению страха как такового, З. Фрейд провел различие между реальным и невротическим страхом. Реальный страх – это страх перед известной человеку опасностью. Он рационален, представляет собой реакцию на восприятие внешней опасности, является выражением инстинкта самосохранения. В отличие от реального невротический страх связан с опасностью, неизвестной человеку. Он возникает на основе восприятия внутренней, а не внешней опасности. От внешней опасности можно спастись бегством. Попытка бегства от внутренней опасности – дело трудное, чаще всего завершающееся бегством в болезнь.
Согласно З. Фрейду, невротический страх может выражаться в различных формах. У некоторых людей наблюдается страх ожидания, связанный с различного рода предчувствиями и превращающийся в невроз страха. Существуют также всевозможные фобии, проявляющиеся в страхе перед животными, поездками по железной дороге, полетами в самолете и сопровождающиеся истерией страха.
Рассматривая причины возникновения и природу страха, З. Фрейд попытался ответить на вопрос, что представляет собой так называемый первичный страх. Он готов был признать, что первое состояние страха возникает тогда, когда ребенок отделяется от матери. В то же время он выразил несогласие с О. Ранком, рассматривавшим первичный страх как следствие травмы рождения. С его точки зрения, страх может возникать и без прообраза рождения. Не разделял он и мнение о том, что первичным следует признать страх смерти.
В противоположность подобным взглядам основатель психоанализа высказал предположение, что первичным является страх кастрации, связанный с переживаниями ребенка по поводу реальной или воображаемой угрозы, исходящей от его родителей, воспитателей, авторитетов. Если, например, родители замечают, что их маленький сын играет пенисом, то они могут пригрозить ему отрезать пальчик или то, чем он играет. Страх кастрации, по словам З. Фрейда, является, вероятно, тем ядром, вокруг которого впоследствии, с формированием Сверх-Я, нарастает страх совести.
Согласно З. Фрейду, местом сосредоточения страха является не Оно (бессознательное), а Я (сознание). Я испытывает давление с трех сторон: на него оказывает воздействие внешний мир; Я находится во власти бессознательных влечений; ему приходится считаться с нравственными запретами и угрозами карающей совести. Если Я вынуждено признать свою слабость, то в этом случае, подчеркивал З. Фрейд, у человека возникает страх – реальный страх перед внешним миром, невротический страх перед силой страстей Оно и страх совести перед Сверх-Я.
Одним из трудных вопросов, связанных с психоаналитическим пониманием истоков возникновения и природы страха, был вопрос о соотношении между вытеснением бессознательных влечений человека и образованием страха. Первоначально З. Фрейд полагал, что энергия вытеснения ведет к возникновению страха, то есть само вытеснение превращается в страх. В дальнейшем он пересмотрел свою позицию по этому вопросу. Согласно поздним представлениям З. Фрейда, при вытеснении происходит не новое психическое образование, ведущее к страху, а воспроизведение предшествующего страха. По его словам, страх создает вытеснение, а не вытеснение страх.
В конечном счете основатель психоанализа был вынужден признать, что чувство страха «не поддается нашему пониманию». Вопрос о происхождении страха как такового заставляет «оставлять бесспорно психологическую почву и вступить в пограничную область физиологии».
Отталкиваясь от идей З. Фрейда, многие психоаналитики сосредоточили свое внимание не только на концептуальном прояснении специфики страха как такового, но и на изучении различных видов страха. Если основатель психоанализа посвятил некоторые свои работы, включая «Анализ фобии пятилетнего мальчика» (1909), рассмотрению инфантильных страхов, то одни исследователи проявили повышенный интерес к изучению страхов младенцев (независимо от их половой принадлежности), в то время как другие – к осмыслению природы страхов девочек и женщин. В частности, Э. Эриксон (1902–1904) обратил внимание на специфические страхи, возникающие у многих девочек и женщин.
В работе «Детство и общество» (1950) Э. Эриксон высказал мысль, что страх остаться пустым (орально) или быть опустошенным (анально) имеет особое качество у девочек, поскольку образ тела девочки включает такое внутреннее содержание, от которого зависит ее дальнейшее осуществление как организма, персоны и носителя определенной роли. «Этот страх быть оставленной пустой или, проще, быть оставленной, по-видимому, является самым основным женским страхом, распространяющимся на весь период жизни женщины». Данный страх обычно усиливается с каждой менструацией и дает о себе знать особенно в климактерический период. По мнению Э. Эриксона, вызываемая этим страхом тревога может выражаться или в полном подчинении мужчине, или в стремлении «поймать» его и превратить в свою собственность.
В современном психоанализе обсуждение проблемы страха смещается в плоскость изучения тревожности человека. Тревожность рассматривается в качестве динамического центра неврозов. Начиная с работ К. Хорни (1885–1952), усмотревшей различие между страхом и тревогой, многие психоаналитики стали уделять большое внимание исследованию психологических условий возникновения тревожности, механизмов защиты от нее, путей и возможностей разрешения внутренних конфликтов, основанных на тревожности и ведущих к неврозам.
Просмотров: 2289Я напоминаю, что пришел к Фрейду от сексологии. Поэтому неудивительно, что я с гораздо большей симпатией воспринял его теорию «актуальных неврозов», которые называл «неврозами застойной сексуальности», чем «толкование смысла» симптомов при «психоневрозах». Эта теория представлялась мне более естественнонаучной, чем «толкование смысла». Фрейд называл актуальными неврозами заболевания, вызванные непосредственными нарушениями половой жизни. Невроз страха и неврастения были, по его мнению, заболеваниями, у которых отсутствовала «психическая этиология». Они, как полагал Фрейд, были непосредственным выражением застойной накопленной сексуальности. Они действовали так же, как токсические нарушения. Фрейд предполагал наличие «химических сексуальных веществ», которые, неправильно «разлагаясь», вызывают нервное сердцебиение, нарушение сердечного ритма, острые приступы страха, обильный пот и другие расстройства в функционировании вегетативного аппарата. Фрейд был далек от прямого связывания невроза страха с вегетативной системой. Он утверждал, основываясь на клиническом опыте, что невроз страха возникает из-за полового воздержания или прерывания полового акта. Его следовало отличать от неврастении, которая, в противоположность сказанному, возникает из-за «сексуальных злоупотреблений», то есть неупорядоченной сексуальности, например из-за слишком частой мастурбации. Ее симптомами были боли в спине и крестце, головные боли, общая возбудимость, нарушения памяти и внимания и т. д. Таким образом, Фрейд подразделял болезненные состояния, не поддававшиеся пониманию официальных неврологии и психиатрии, в зависимости от имевшейся дисгармонии сексуального происхождения. Это привело к нападкам на него со стороны психиатра Левенфельда, который, как и сотни других его коллег, вообще отрицал сексуальную этиологию неврозов. Фрейд опирался на официальную клиническую терминологию. Он полагал, что такие термины, как психоневрозы, в особенности же истерия и невроз навязчивых состояний, не раскрывали психического содержания. Он полагал, что в симптомах этих заболеваний всегда проявлялось конкретно улавливаемое содержание, в том числе всегда сексуальное, но это понятие должно трактоваться более широко и разумно.
В центре каждого психоневроза стояли кровосмесительные фантазии, а также страх повреждения гениталий. Заметим, что речь идет о детских и бессознательных сексуальных представлениях, выразившихся в психоневротическом симптоме. Фрейд очень резко различал актуальные неврозы и психоневрозы. На переднем плане в клинической психоаналитической работе стояли, разумеется, психоневрозы. Актуальные неврозы следовало, по Фрейду, лечить, ликвидируя вредоносные сексуальные манипуляции. В применении к неврозу страха это означало, например, отказ от воздержания или прерывания полового акта, в применении к неврастении - от чрезмерного онанизма. Напротив, психоневрозы Фрейд требовал лечить с помощью психоанализа. Несмотря на это жесткое различие, он допускал существование связи между двумя группами неврозов, полагая, что каждый психоневроз группируется «вокруг актуально-невротического ядра». Я опирался в своих исследованиях застойного страха на последнее, очень убедительное, положение. Фрейд впоследствии больше ничего не публиковал на эту тему.
Фрейдовский актуальный невроз означает биологически неверное направление сексуальной энергии. Ей закрывается доступ к сознательности и моторике. Актуальный страх и нервные симптомы, обусловленные непосредственно биологическими причинами, представляют собой, так сказать, злокачественные разрастания, питаемые сексуальным возбуждением, не нашедшим выхода. Но и странные образования в душе, которыми являются неврозы навязчивых состояний и истерии, также выглядели как бессмысленные с биологической точки зрения злокачественные разрастания. Откуда получают они свою энергию? Несомненно, из «актуально-невротического ядра» накопленной застойной сексуальности. Она, следовательно, Должна была быть и источником энергии для психоневрозов.
Иной интерпретации указание Фрейда не поддавалось. Только эти данные и могли быть правильными. Как помеха действовало возражение, которое большинство психоаналитиков выдвигало против учения об актуальном неврозе. Они утверждали, что актуальных неврозов вовсе не существует. Нужно было доказать наличие душевного содержания и в так называемом «свободно плавающем страхе». Такую аргументацию выдвигал Штеккель. По его мнению, все виды страха и нервных нарушений были обусловлены душевными, а не соматическими причинами, как утверждают, когда речь идет об актуальных неврозах. Штеккель, как и другие, не видел фундаментального различия между психосоматическим возбуждением и душевным содержанием симптома. Фрейд не разъяснил противоречия, но он придерживался этого различия. Напротив, я в психоаналитической амбулатории наблюдал множество органических симптомов. Правда, нельзя было отрицать, что и симптомы актуального невроза имели психическую надстройку. Чистые актуальные неврозы встречались редко. Граница между разными видами неврозов была не столь четкой, как полагал Фрейд. Пусть такие специальные научные вопросы покажутся дилетантам неважными, но на деле окажется, что в них скрывались важнейшие проблемы человеческого здоровья. Следовательно, в психоневрозе определенно имеется ядро застойного невроза, а застойный невроз имеет психоневротическую надстройку. Так имело ли различие вообще какой-нибудь смысл? Не шла ли речь только о количественных вопросах?
В то время как большинство аналитиков приписывало все психическому содержанию невротических симптомов, ведущие психопатологи, как, например, Ясперс в своей «Психопатологии», вообще отрицали естественнонаучный характер психологического истолкования смысла, а тем самым и психоанализа. «Смысл» душевной позиции или действия можно было, по их мнению, постичь только с помощью «гуманитарных», а не естественных наук. Утверждали, что естественные науки имеют дело только с душевными количествами и энергиями, а гуманитарные науки - с душевными качествами. Моста между количественными и качественными параметрами, как утверждали эти люди, не было. Речь шла о решающем вопросе, о естественнонаучном характере психоанализа и его методов. Иными словами, может ли вообще существовать естественнонаучная психология в строгом смысле слова? Может ли психоанализ претендовать на роль естественнонаучной психологии, или он представляет собой только одну из многих отраслей гуманитарного знания?
Фрейду не было дела до этих методических вопросов, и он беспечно публиковал результаты своих клинических наблюдений. Он не любил философских дискуссий, мне же, напротив, приходилось бороться против такого рода аргументов. Нас хотели причислить к духовидцам и тем самым разделаться с нами, а мы знали, что впервые в истории психологии занимаемся естественной наукой, и хотели, чтобы нас воспринимали всерьез. Только в тяжелой борьбе за выяснение этих вопросов с помощью дискуссий оттачивалось то острое оружие, с помощью которого я позже внес свою лепту в защиту дела Фрейда. Я думал, что если «естественной наукой» считать только экспериментальную психологию, представленную направлением Вундта и занимающуюся количественным измерением реакций, то тогда психоанализ, поскольку он не пользуется количественными методами исследования, а только описывает и конструирует смысловые связи между оторванными друг от друга психическими явлениями, нельзя причислить к естественнонаучным методам. Но скорее так называемая естественная наука является ложной. Ведь Вундт со своими учениками ничего не знал о человеке в его живой реальности, оценивая человека лишь на основе времени, которое ему необходимо потратить, чтобы ответить на слово-раздражитель «собака». Они делают это еще и сегодня, а мы оценивали человека в зависимости от того, как ему удается урегулировать конфликты, возникающие в жизни, в соответствии с какими мотивами он действует. Наша аргументация подразумевала необходимость конкретного постижения фрейдовского термина «психическая энергия» или даже включение его в общее понятие энергии.
Трудно против абстрактных философских аргументов привести факты. Венский философ и физиолог Адлере отказывался заниматься вопросом о несознательной душевной жизни, так как якобы допущение «несознательного» было «в философском смысле неверным с самого начала». Я слышу подобные возражения еще и сегодня. Когда я утверждаю, что и после высокой степени стерилизации вещества могут жить, мне говорят, что предметное стекло было грязным и вообще там наблюдалось «броуновское движение». Тот факт, что грязь на предметном стекле очень легко отличается от бионов, а броуновское движение от вегетативного движения, не принимается во внимание. Короче говоря, «объективная наука» сама по себе является проблемой.
Выйти из этой неразберихи мне неожиданно помогли некоторые клинические наблюдения над случаями, подобными тем двум больным, о которых шла речь выше. Постепенно стало ясно, что сила психического представления зависит от моментального телесного возбуждения, с которым оно связано. Аффект возникает из инстинктов, а значит - в телесной сфере. Напротив, представление является в высшей степени «психическим», нетелесным образованием. Так как же «нетелесное» представление связано с «телесным» возбуждением? При полном сексуальном возбуждении представление о половом акте живо и настоятельно. Напротив, в течение некоторого времени после удовлетворения оно не воспроизводится, будучи «мутным», бескрасочным и как бы расплывчатым. Здесь должна скрываться загадка отношения психогенного невроза страха к психогенному психоневрозу.
Мой пациент после сексуального удовлетворения мгновенно потерял все психические симптомы невроза навязчивых состояний. С наступлением нового возбуждения возвращались до повторного удовлетворения и симптомы. Напротив, второй пациент все точно проработал в душевной сфере, что от него и требовалось, но сексуальное возбуждение не наступало. Лечение не повлияло на неосознанные представления, которые обусловливали его неспособность к эрекции. Дело наполнялось жизнью.
Я понял теперь, что психическое представление, которому свойственна лишь очень небольшая степень возбуждения, может спровоцировать нарастание возбуждения. Это спровоцированное возбуждение, со своей стороны, делает представление живым и настоятельным. При отсутствии возбуждения сходит на нет и представление. При отсутствии осознанного представления о половом акте, что имеет место, например, в случае застойного невроза из-за морального торможения, возбуждение связывается с другими представлениями, которые могут быть осмыслены более свободно. Отсюда я делал вывод: застойный невроз является физическим нарушением, которое вызвано неудовлетворенным и потому неверно направленным половым возбуждением. Без душевного же торможения половое возбуждение никогда не могло бы быть неверно направлено. Меня удивляло, что Фрейд не обратил внимание на данное обстоятельство. Если препятствие однажды породило застой сексуальности, то может вполне случиться, что этот застой усилит торможение и заново активизирует детские представления вместо нормальных. Детские представления, сами по себе не болезненные, могут, так сказать, вследствие актуального торможения содержать слишком много сексуальной энергии.
Если это произошло, то такие представления становятся настойчивыми, приходят в противоречие с душевной организацией взрослого и должны подавляться с помощью вытеснения. Так на основе поначалу «безобидного» сексуального торможения, обусловленного актуальной ситуацией, возникает хронический психоневроз со свойственным ему инфантильным содержанием сексуальных переживаний. В этом суть описанной Фрейдом «регрессии к детским механизмам». Описанный механизм проявлялся во всех случаях, с которыми я имел дело. Если невроз существовал не с самого детства, а проявлялся позже, то «нормальное» торможение сексуальности или трудности половой жизни регулярно порождали рассеянность, и этот застой активизировал кровосмесительные желания и сексуальные страхи.
Следующий вопрос звучал так: являются ли сексуальная заторможенность и обычное отрицание сексуальности, стоящие у начала хронического заболевания, «невротическими» или «нормальными»? Никто об этом не говорил. Сексуальная заторможенность благовоспитанной девушки из буржуазной семьи казалась чем-то само собой разумеющимся. Я думал точно так же. Это означало, что вначале я вообще не размышлял об этом факте. Если молодая жизнерадостная женщина, живущая в браке, не приносящем удовлетворения, заболевала застойным неврозом, если у нее появлялся сердечный страх, то никто не задавался вопросом о торможении, мешавшем ей достичь сексуального удовлетворения. Со временем могли развиться настоящие истерия или невроз навязчивых состояний. Первым поводом к их возникновению было моральное торможение, движущей силой - неудовлетворенная сексуальность.
В этой точке, разветвляясь, появлялись многочисленные возможности решения проблемы, но было трудно взяться за их быстрое и энергичное осуществление. Семь лет я верил, что работаю в полном соответствии с принципами фрейдовского направления. Никто не предчувствовал, что с постановкой названных вопросов началось пагубное переплетение в принципе несовместимых научных воззрений.
Жизнь человека соткана из разнообразных страхов. В той или иной степени каждому из нас неоднократно приходилось испытывать страх в глубине души. Другое дело, что далеко не всегда человек знает причину своего страха и способен разобраться в том, что его волнует и почему ему страшно. И далеко не всегда нормальный страх перерастает в нечто большее, патологическое. Но, как правило, все невротические расстройства так или иначе связаны с переживаниями, в основе которых лежит бессознательный страх.
В процессе работы с пациентами в той или иной мере в поле зрения оказывается проблематика страха, независимо от того, с какой конкретной проблемой первоначально приходит к аналитику человек. Надо полагать, точно с таким же положением столкнулся основатель психоанализа, когда впервые открыл свою частную практику.
История возникновения психоанализа свидетельствует о том, что с проблемой страха Фрейду пришлось столкнуться на начальном этапе терапевтической деятельности. Так, в совместно написанной с Брейером работе «Исследования истерии» (1895) он пришел к заключению, что встречающиеся неврозы следует в большинстве случаев рассматривать как смешанные. Чистые случаи истерии и невроза навязчивости - редкие явления. Как правило, они сочетаются с неврозом страха. При этом Фрейд полагал, что невроз страха возникает в результате накопления физического напряжения, имеющего самостоятельное сексуальное происхождение. Обычным проявлением невроза страха являются различного рода тревожные ожидания и фобии, то есть страхи конкретного содержания. Такие состояния Фрейд наблюдал у своих пациентов: в частности, у больной фрау Эмми фон Н. он отметил невроз страха с тревожными ожиданиями, сочетающимися с истерией. В случае Катарины - комбинацию невроза страха с истерией.
Рассматривая смешанные неврозы, Фрейд попытался выявить их составляющие и с этой целью выделил в особую категорию «невроз страха». В 1895 году он опубликовал три статьи, в которых рассмотрел специфику невроза страха и фобий. Первая из этих статей имела название «Об основании для отделения определенного симптомокомплекса от неврастении в качестве «невроза страха»». Вторая - «Навязчивости и фобии. Их психические механизмы и этиология». Третья - «Критика «невроза страха»». Даже по названию этих статей можно судить о том, что проблема страха интересовала Фрейда в период становления психоанализа, а ее решение представлялось ему довольно сложным, коль скоро, выдвинув представления о неврозе страха, он тут же высказал свои критические соображения по этому поводу.
В фундаментальной работе «Толкование сновидений» Фрейд уделил незначительное внимание проблеме страха. Тем не менее, он не мог обойти стороной эту проблему и высказал мысль о том, что учение о сновидениях страха относится к психологии неврозов. Одновременно он подчеркнул, что фобия представляет собой как бы пограничное препятствие страха; симптом истерической фобии возникает у больного для того, чтобы предотвратить появление страха, а невротический страх проистекает из сексуальных источников.
В 1909 году в работе «Анализ фобии пятилетнего мальчика» основатель психоанализа обстоятельно рассмотрел вопрос о возникновении и развитии фобии маленького Ганса, выражавшейся в боязни быть укушенным белой лошадью. На основе соответствующего анализа он пришел к заключению, что у ребенка существовала двойственная установка: с одной стороны, он боялся животного, а с другой - проявлял к нему всяческий интерес, подчас подражая ему. Эти амбивалентные (двойственные) чувства к животному явились не чем иным, как бессознательными замещениями в психике тех скрытых чувств, которые ребенок испытывал по отношению к родителям. Благодаря такому замещению произошло частичное разрешение внутриличностного конфликта, вернее, создалась видимость его разрешения. Это бессознательное замещение было призвано скрыть реальные причины детского страха, обусловленного не столько отношением отца к сыну, сколько неосознанным и противоречивым отношением самого ребенка к отцу.
Согласно Фрейду, маленький Ганс одновременно любил и ненавидел отца, хотел стать таким же сильным, как отец, и вместе с тем устранить его, чтобы занять место в отношениях с матерью. Подобные бессознательные влечения ребенка противоречили нравственным установкам, приобретенным им в процессе воспитания. Частичное разрешение этого внутреннего конфликта, разыгравшегося в душе ребенка, осуществлялось путем бессознательного сдвига влечений с одного объекта на другой. Те влечения, которых Ганс стыдился, были вытеснены им из сознания в бессознательное и направлены на иносказательный объект - белую лошадь, по отношению к которой можно было открыто проявлять свои чувства. Пятилетний мальчик, однажды увидевший во время прогулки, как упала лошадь, идентифицировал отца с этим объектом, в результате чего он стал держаться по отношению к отцу свободно, без страха, зато стал испытывать страх перед лошадью. За высказанным им страхом быть укушенным лошадью скрывалось глубоко лежащее бессознательное чувство, что его могут наказать за дурные желания. Это - нормально мотивированный страх перед отцом вследствие ревнивых и враждебных желаний по отношению к нему; страх «маленького Эдипа», который хотел бы устранить отца, чтобы остаться самому с любимой матерью. В конечном итоге на основе осуществленного им анализа Фрейд пришел к выводу, что страх соответствует вытесненному эротическому влечению и что причины неврозов взрослых больных можно искать в инфантильных комплексах, которые стояли за фобией маленького Ганса.
Аналогичные взгляды на проблему инфантильного страха нашли свое дальнейшее отражение в работе Фрейда «Из истории одного детского невроза» (1918). Основатель психоанализа апеллировал к случаю психоаналитического лечения русского пациента Сергея Панкеева (случай «Человека-Волка»). В раннем детстве пациент испытывал тяжелые невротические страдания в форме истерии страха (фобии животных), превратившейся позднее в невроз навязчивости. Когда ему попадалась на глаза книга сказок, в которой было изображение волка, он испытывал страх и начинал исступленно кричать. Страх и отвращение у него вызывали также жуки, гусеницы, лошади. Имело место и кошмарное сновидение, когда мальчик увидел во сне сидящих на большом ореховом дереве перед окном нескольких белых волков и испугался, что они съедят его. После пробуждения у него возникло сильное чувство страха.
Описывая историю детского невроза, Фрейд обратил внимание на отношение данного сновидения к сказкам «Красная Шапочка» и «Волк и семеро козлят», а также подчеркнул, что впечатление от этих сказок выразилось у ребенка в форме фобии животных. Анализ сновидения привел его к заключению, что волк является заместителем отца и, следовательно, в кошмарном сне мальчика проявился страх перед отцом - страх, который с того времени преобладал во всей его жизни. Форма проявления страха, боязнь быть съеденным волком, была не чем иным, как регрессивным превращением желания такого общения с отцом, при котором он, подобно матери, мог бы получить соответствующее удовлетворение, как это он воспринял при сцене близости между родителями, свидетелем чего однажды стал. Причем для понимания возникновения страха не имеет значения, соотносилась ли подобная сцена с фантазией ребенка или с его реальным переживанием. Важно, что пассивная установка к отцу, связанная с сексуальной целью, оказалась вытесненной, и ее место занял страх перед отцом как кастрирующим в форме фобии волка.
В работах Фрейда «Анализ фобии пятилетнего мальчика» и «Из истории одного детского невроза» нашла отражение общая тенденция - попытка психоаналитического рассмотрения истоков возникновения и природы инфантильного страха. Однако если в первой работе внимание акцентировалось целиком и полностью на онтогенетическом, индивидуальном развитии инфантильного страха, то во второй работе отмечалось значение филогенетически унаследованных схем, составляющих осадки истории человеческой культуры и оказывающих влияние на ребенка, как это имело место в случае «Человека-Волка».
Признание Фрейдом унаследованного филогенетически приобретенного момента душевной жизни было логическим следствием тех предшествующих разработок, которые были осуществлены им в промежутке между 1909 и 1918 годами. То есть между публикациями «Анализа фобии пятилетнего мальчика» и «Из истории одного детского невроза». Эти разработки были осуществлены им в работе «Тотем и табу» (1913), где основатель психоанализа показал, почему на начальных этапах развития человечества дикари проявляли необыкновенно высокую степень боязни инцеста, связанного с заменой реального кровного родства тотемистическим родством.
Основываясь на историческом материале, Фрейд показал, что боязнь инцеста у дикарей представляет собой типичную инфантильную черту и имеет удивительное сходство с душевной жизнью невротиков. Дикие народы чувствовали угрозу в инцестуозных желаниях, которые позже стали бессознательными, и поэтому прибегали к чрезвычайно строгим мерам их предупреждения. Например, у одних племен по достижении определенного возраста мальчик оставляет материнский дом и переселяется в «клубный дом». У других - отец не может оставаться наедине с дочерью в доме. У третьих - если брат и сестра невзначай встретились друг с другом, то она прячется в кусты, а он проходит мимо, не поворачивая головы. У четвертых - в наказание за инцест с сестрой полагается смерть через повешение.
Рассмотрение психологии первобытной религии и культуры позволило Фрейду провести параллели между возникновением тотемизма в Древнем мире и проявлением детских фобий в рамках современной цивилизации; между боязнью инцеста и различного рода страхами, ведущими к невротическим заболеваниям. Психоаналитический подход к филогенетическому и онтогенетическому развитию человека с неизбежностью подводил к необходимости более глубокого, по сравнению с предшествующими представлениями, изучения проблемы страха как на концептуальном, так и на терапевтическом уровне. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в последующих своих работах Фрейд неоднократно возвращался к осмыслению проблемы страха.
Ориентируясь на психологическое понимание страха, основатель психоанализа поставил вопрос о том, почему нервнобольные испытывают страх в значительно большей степени, чем другие люди, считающиеся здоровыми. В связи с этим он предпринял попытку рассмотрения с позиций психоанализа не только и не столько страха как такового, безотносительно к его носителям, сколько тех психических состояний, которые связаны с проявлением невротического страха. Такой подход к обсуждению проблемы страха потребовал прояснения понятийного аппарата и рассмотрения психических механизмов, ведущих к возникновению различных форм проявления страха у человека.
Неврозы появляются, когда мы сталкиваемся с деструктивными противоречивыми или просто очень необычными переживаниями, с которыми наш разум справиться не способен. Эти переживания уходят в бессознательное. Невроз – это способ, которым подавленный в бессознательное «материал» дает о себе знать, когда прорывается за покровы защитных механизмов нашей психики. В быту неврозы – это обычные негативные переживания, которые проявляются в усиленной и навязчивой форме. Невротик – типичный персонаж мыльной оперы, у которого вместо здоровых отношений – любовная истерия, вместо реальных достижений – самоутверждение, а вместо здравомыслия – инфантильная эгоистичность. В общем, невроз – это такое нормальное состояние современного человека.
На фото отцы – психоанализа: Абрахам Брилл, Эрнест Джонс, Шандор Ференци, Зигмунд Фрейд, Стэнли Холл, Карл Юнг
Существует мнение, что психоанализ Зигмунда Фрейда зародился благодаря озарению, которое его настигло во время сеанса гипноза. Этот сеанс проводил учитель Фрейда – Жан Мартин Шарко. Фрейд наблюдал, как загипнотизированному человеку давали команду – после пробуждения от гипноза – раскрыть зонтик. Действие с зонтиком происходило в помещении и потому выглядело особенно бессмысленным. Будучи в здравом уме после завершения гипноза, человек раскрывал зонтик, и когда его спрашивали о причине этого действия, всегда находился «рациональный» ответ. Человек, например, мог сказать, что «с потолка течет», или, что он проверяет работоспособность зонтика. Фрейд понял, что люди периодически совершают действия, не осознавая истинных побуждений для их совершения. При этом все мы находим «рациональное» объяснение таким действиям, в котором сами можем быть искренне уверенны. Этот механизм психологической защиты Фрейд назвал «рационализацией».
Человек априори не способен понять своим умом жизнь, потому что наш ум – лишь малая крупица жизни. Но сам ум при этом может свято верить, что «все понятно» и «никаких чудес не бывает». В этом проявляется механичность ума. Все «непонятные» процессы вытесняются в бессознательное. Задача ума при этом – лишь подобрать подходящее рациональное объяснение – самообман, на который мы купимся. Вроде как: «все понятно – можно успокоиться и двигаться дальше». Человек не способен воспринять чудо, потому что не готов его переварить, потому что чудо может травмировать его психику. Все слишком необычное и непривычное в нашей жизни подменяется рационализирующим объяснением ума. Поэтому наша жизнь такая нормальная, такая серая и привычная. Мы просто не замечаем жизни. Мы не осознаем происходящее. Мы спим в грезах ума, который «знает», и который своим знанием лишает нас истины.
Другой механизм психологической защиты, о котором я говорю чуть ли не в каждой статье – проекция. Суть его заключается в том, что человек – склонен приписывать другим людям, или внешним явлениям то, что происходит в его собственном уме. Например, если у человека плохое настроение, он видит мир мрачным, а если хорошее – то в радужных тонах. Сам мир при этом не меняется, он остается за пределами ума. Меняются – проекции, сквозь которые мы на мир смотрим.
Фрейд и его последователи считали, что человек «рационализирует» и «проецирует» лишь иногда, пребывая в состоянии невроза. Однако по моему субъективному мнению, «нормальный» человек этим занимается практически непрерывно. Мы живем, не замечая жизни. Все, что мы знаем – это наша проекция и рационализация жизни. Мы всеми силами защищаемся от осознания собственного бытия здесь и сейчас. А «рационализации» и «проекции» по Фрейду – это случаи, когда самообман настолько очевиден, что не заметить его уже просто сложно. Когда, видя белое, человек говорит «черное», а глядя на «черное» начинает объяснять это падением курса доллара, механизмы самообмана психологической самозащиты ума раскрывают себя со всей очевидностью.
Фрейд считал, что бессознательный «материал» остается бессознательным, потому что мы непрерывно расходуем свою психическую энергию на защиту от этого «материала». Мы тратим силы на блокирование и подавление болезненных впечатлений, вытесняя их в бессознательное. Отсюда берут свои названия соответствующие механизмы психологической защиты: «подавление» и «вытеснение». Когда, по словам Фрейда, вытесненный материал становится доступным для сознания, психическая энергия освобождается, и может быть использована эго для достижения «здоровых» целей. Иными словами, избавляясь от неврозов, мы, ко всему прочему, можем пополнить запасы жизненной энергии, которая доселе растрачивалась на подавление этих неврозов в подсознании. Плюс к этому, устранение «блоков» сознания, и высвобождение неврозов, расширяет сознание и повышает наши интеллектуальные способности. Однако здесь не все так просто.
«Блоки» сознания, или иначе – механизмы психологической защиты – это не какая-то ошибка природы, от которой однозначно необходимо избавляться. Они помогают нам адаптироваться к происходящей жизни. Блоки защищают наше беспомощное эго от безусловной реальности, и помогают «ужиться» с подавленными переживаниями. Их глобальное разрушение – чревато стремительным съездом крыши расколом психики. Однако, как выше уже было отмечено, «плата» за такую «крышу» – остановка в развитии. Психологические «проблемы» – часть нашего взросления. Механизмы психологической защиты, подавляя неудобные для эго переживания, блокируют наше развитие. Блоки сужают сознание и ограничивают восприятие. Вместо наших хранителей, механизмы психической защиты, становятся нашими надзирателями. Как быть?
Имеет смысл работать с теми «блоками», проявление которых беспокоит в текущий момент жизни. То есть нам не стоит стремглав бросаться в пучину подсознания, отвоевывая у него все возможные психические территории, по принципу Наполеона: «главное ввязаться в драку, а там – будет видно…» В такой «драке» слишком легко – лишиться головы. Что-то схожее происходит с людьми во время употребления психотропных препаратов. Сознание под психоделиками хаотично выныривает в мирах за пределами обыденного ума. Это может быть интересно и увлекательно, а может столкнуть с такими пластами бессознательного, от которых человек потом будет шарахаться всю жизнь. Стоит осваивать техники «растворения», используя которые мы не вскрываем хаотично подсознание, но работаем с тем, что уже проявляется в нашей жизни. То, что уже проявлено – это и есть ступень, которую мы прорабатываем. А впереди паровоза – бежать попросту небезопасно. На этом пути мы обретаем терпение, сохраняя понимание: «это – не реальность такая, а временное переживание».
Психоанализ предлагает вытесненный в бессознательное материал сделать доступным для сознания. Через обострение, мы проживаем подавленное переживание и освобождаемся от невроза, высвобождая психическую энергию для дальнейшего роста. И здесь, я смею утверждать – то же самое нам предлагают духовно-эзотерические учения. К примеру, в тантрических учениях продвинутому адепту секты предлагают созерцать боль, которая во время однонаправленного созерцания начинает растворяться. Между сгоранием кармы в индуизме и освобождением от неврозов в психологии можно поставить вполне рациональное равенство. Наше мировоззрение – всего лишь способ рационализировать безусловную реальность. И чем более привычным, правильным и нормальным кажется нам знание, тем ярче в нем проявлен наш рационализирующий самообман.
Это – одна из причин, по которой мне до сих пор не хочется называть себя психологом. Слишком очевидно, что психология, также как и различные духовно-эзотерические учения и прочие науки – просто способ ума очередной раз совершить этот величайший самообман – сделать безусловную запредельную реальность – знакомой и понятной. И progressman.ru в этом смысле – не исключение.
Ученик Фрейда – психолог Альфред Адлер рассматривал неврозы как «стратегию самозащиты эго». В быту невроз выступает как оправдание, или своеобразное «алиби», которое защищает «престиж личности». Так, например, инстинктивные животные влечения обрастают гламурными эффектами и всякими «рациональными» пояснениями. В этом отношении невроз становится способом «взросления» и «развития» невротика. Обратите внимание на кавычки. Вместо реального развития, невротик удовлетворяется показным развитием, когда успех не столько достигается, сколько изображается. И если жизнь тревожит его иллюзии о собственном «величии», невротик переживает невроз. Невротический стиль жизни характеризуют: неуверенность в себе, низкая самооценка, эгоистичные цели, повышенная ранимость, тревога, проблемы в общении и пр. Адлер выделял три основные жизненные «задачи», в которых высвечивается невротический конфликт: работа, дружба и любовь – самые важные и зачастую самые проблематичные сферы жизни. Основные причины невроза по Адлеру идут из нашего детства. Среди них: физические страдания, избалованность, чрезмерная опека, или наоборот – игнорирование и отвержение.
Психолог Карен Хорни считала, что в отличие от здоровых людей, невротик зависит от чужого мнения, от партнера, от своей «скромности», гордыни, власти, престижа, славы, амбиций и др. Зависимость от чужого мнения приводит к тому, что невротик нуждается в положительных оценках и одобрении окружающих. Невротик переоценивает значение отношений, и крайне боится быть брошенным, поэтому иногда склонен избегать отношений вообще. Невротик часто нуждается в защите и покровительстве. Невротик проявляет излишнюю скромность и неуверенность, поэтому страшится открыто выражать свои мысли. При этом невротик нуждается во власти и престиже, чтобы стать объектом восхищения. Невротик боится критики, поэтому избегает совершать ошибки и терпеть неудачи, в результате чего склонен уклоняться от новых начинаний, увязая в зоне комфорта. Как видим, исходя из этих признаков, здоровых людей в нашем обществе практически нет. Как любят говорить психологи: «все мы родом из детства».
В 1915-ом году Фрейд пишет работу «Бессознательное», в которую входит часть ранее написанной, но не изданной работы «Страх». Фрейд исследует фобию - истерию страха.
Процесс образования симптома в истерии страха начинается с того, что чувство не встречает активности, необходимой для его реализации: «активность как бы обращается в бегство, снова отнимается, и бессознательное либидо отвергнутого представления проявляется в виде страха» . При повторении «отнятая активность соединяется с замещающим представлением, которое, с одной стороны, ассоциативно связано с отвергнутым представлением, а с другой стороны, благодаря отдаленности от него, осталось не вытесненным (замена посредством сдвига) и допускает рационализацию еще не поддающегося задержке страха» .
Благодаря замещающему представлению нет необходимости к возврату вытесненного представления обычным путем, то есть воспоминанием. Представление является и «передаточным звеном», и начальной точкой для проявления эмоции страха.
Вторая фаза фобии заключена в повторении: образование новых замещающих представлений, которые в попытке «сдержать развитие страха, исходящего из этого (первого) замещающего представления» представляют собой цепочку ассоциаций, изолирующих первое замещающее представление.
«Эти меры предосторожности охраняют, разумеется, только против таких возбуждений, которые проникают к замещающему представлению извне посредством восприятия, но они никогда не могут защитить замещающее представление от возбуждений, исходящих от влечений, которые проникают к замещающему представлению через посредство его связи с вытесненным представлением» . Таким образом, предмет страха в фобии удваивается.
Повторение имеет место не только в повторении первовытеснения, но и в том, что образуется некий символ, знак, в котором посредством ассоциаций прописывается представление о страхе. Например, цепочка «страшных» ассоциаций маленького Ганса: усы отца → черное на морде лошади → черное на паровозе.
С помощью этого механизма, который так четко показан в фобии, осуществляется наиважнейшая цель психического - необходимость связывания тревоги с представлением. Представление возникает благодаря тревоге.
В 14-ой лекции Фрейд пишет о том, что страшное сновидение - исполнение «отвергаемого желания» , говоря о цензуре: «Если случится так, что она на какой-то момент почувствует себя бессильной перед каким-либо желанием сновидения, угрожающим захватить ее врасплох, то вместо искажения она прибегает к последнему оставшемуся ей средству - отказаться от состояния сна под влиянием нарастающего страха» .
Фрейд исследует вопрос тревожного пробуждения в контексте вопроса желания и запрета, связанного с этим желанием.
При отказе от страшного представления, как от объекта, возникает помеха - работа скорби, отказ от интеграции, торможение: «при большинстве навязчивых представлений действительная словесная формулировка агрессивного влечения остается для Я вообще неизвестной» . В первоисточнике использовано слово «Wortlaut» - «текст»: «In den meisten ist der eigentliche Wortlaut der aggressiven Triebregung dem Ich überhaupt nicht bekannt» . Уничтожается смысл любого акта, смысл присвоения символа аутоэротическому содержанию и тревога остается в плоскости невроза.
Отвергнутое представление заменяется аффектом: «аффект выступает, однако, в другом месте. Сверх-Я ведет себя так, как будто не было никакого вытеснения, как будто ему известно агрессивное влечение в его настоящей словесной формуле и во всем его аффективном характере, и относится, к Я, как бы исходя из этого предположения. Я, не зная за собой никакого греха, вынуждено, сдругой стороны, испытывать чувство вины» .
Навязчивое представление размыто, рассеяно, не определено, и вызывает тревожное ожидание: «Страх означает определенное состояние ожидания опасности и приготовление к последней, если она даже и неизвестна» .
Симптомы невроза навязчивости двухтактные и противоположные (внеположные) друг другу: запреты, меры предосторожности, покаяния, или, наоборот, символическая замена удовлетворения.
Триумф симптомообразования - то положение, при котором запрет и удовлетворение проявляются как единый мотив . Это связано с теми ранними лишениями, отказом в удовлетворении, происходившими в период, когда ребенок пассивно наблюдал уходы матери. Он возмещал себе этот уход тем, что представлял с помощью предметов, как мать приходит и уходит вновь.
Из дипломной работы «Психоаналитическое исследование кастрационной тревоги в описании литературного образа главного героя тетралогии Гарина-Михайловского».
Плохое отношение к ребенку - лучшее условие для формирования невроза
В процессе воспитания ребенок, по мнению Фрейда, узнает о запретности фрейд всех этих влечений, и они подавляются. Даже сама мысль об их существовании становится недопустимой, неприемлемой из-за несовместимости ее с высшими понятиями о приличии. Она не допускается до сознания, вытесняется в «бессознательное» и подвергается амнезии. Силы, ведущие к подавлению этих влечений, недопущению их отражения в сознании, Фрейд обозначил термином «цензура», а сам процесс подавления - «вытеснением». Переживания, которые оказались вытесненными в «бессознательное», получили название «комплексов». Если последующие переживания усилят эти комплексы, тогда, по мнению Фрейда, могут возникнуть такие заболевания, как неврозы.
В норме энергия вытесняемого сексуального влечения по Фрейдy переводится (сублимируется) в допускаемые «цензурой» виды деятельности, например, занятие благотворительностью, искусством, наукой, религией. Если же этот процесс оказывается нарушенным, то аффективно заряженные комплексы могут оторваться от первоначально породивших их переживаний и присоединиться к каким-либо, до того нейтральным представлениям или психическим актам, находя в них свое символическое выражение.
- вытесненного «аутоэротического комплекса» и связанной с ним повышенной любви к себе. Это может привести, при попадании в военную обстановку, к возникновению «военного невроза» с чувством страха за свою жизнь;
- скрытых «гомосексуальных комплексов», приводящих к тяжелому хроническому алкоголизму.
В результате могут возникнуть явления навязчивости, какой-либо истерический симптом или патологическое влечение. Случаи, когда «вытесненный комплекс присоединяется к симптому соматическому», обозначаются Фрейдом термином «конверсия» («конверсионная истерия»). Таким образом, причина болезни, по Фрейдy, таится в комплексных переживаниях, возникших в раннем детском возрасте. Она долго может оставаться скрытой. Например, чувство отвращения, возникшее в связи с половым влечением к отцу, может не обнаруживаться долгие годы.
Во время неудачного замужества подавляемое чувство отвращения к мужу может усилить влечение к отцу и привести к появлению истерической рвоты, символически отражающей отвращение. Исходя из данной теории, Фрейд предложил свой метод лечения неврозов - психоанализ, основанный на невроз восстановлении в памяти («вскрытии») сексуальных переживаний детского возраста (инфантильно-сексуальных комплексов), якобы являющихся причиной неврозов. Для выявления этих комплексов высказывания больного (свободные ассоциации, воспоминания, сновидения) подвергаются специальному истолкованию при помощи кода сексуальной символики, разработанного Фрейдом. В своих работах Фрейд показал влияние «бессознательного» на психическую деятельность в норме и патологии, раскрыл механизм этого влияния:
Сублимация;
- вытеснение;
- конверсия;
- формирование «комплексов»;
- психологическая защита;
- бегство в болезнь.
Он выдвинул принцип аналитической, каузальной терапии. Один из ближайших учеников Фрейдa - венский психиатр Адлер, отрицая роль полового влечения в этиологии неврозов, полагал, что в основе их лежит конфликт между стремлением
к могуществу и чувством собственной неполноценности (конфликт влечений «Я» по Фрейдy). Ребенку, по Адлеру, свойственно, с одной невроз стороны, стремление к власти, с другой - чувство своей неполноценности, которое он пытается изжить разными способами: то прямым протестом, грубостью, упрямством, то послушанием, прилежанием - и таким образом завоевать признание окружающих. Характерно при этом и стремление к «сверхкомпенсации»: заикающийся Демосфен становится великим оратором, нуждающийся в самоутверждении мужского достоинства - Дон Жуаном, стремящимся ко все новым и новым победам над женщинами. Невроз, по мнению Адлера, не болезнь, а лишь определенный способ изжития чувства собственной неполноценности и завоевания положения в обществе.
Невроз - это способ решения внутренних проблем человека
H.Sul.Ivan (1953), как и С.Нотеу (1950), усматривает истоки конфликтов, лежащих в основе неврозов, в межличностных отношениях матери и ребенка, но при этом подчеркивает, что отношения эти могут породить такие невротические проявления, как, например:
Повышенную боязливость;
- страхи;
- агрессивность;
Благодаря изменению отношения с «горячего» на «холодное» к травмирующему фактору, достигается стойкое устранение болезненного симптома.
Великая депрессия остается классическим примером финансового кризиса рыночной экономики. Изучение методов выхода из неё, которые были применены разными странами, может оказаться полезным для проверки моделей кризиса на соответствие реальности. Модель финансового кризиса в виде роста денежного пузыря должна быть проверена на основе анализа имеющихся исторических материалов, показывающих, как развивались предыдущие кризисы и какие меры оказались успешными в их преодолении. Наиболее интересным.
Новость была добавлена: 07.04.2015. 11:16
Нас находят по запросам:
Астенический невроз что это такое
Переходов: 5018
Клиника неврозов на шаболовской
Переходов: 2777
Излечим ли невроз
Переходов: 1482
Наследственные психические заболевания
Переходов: 3100
Атипичная депрессия
Переходов: 8079
Послеродовой невроз
Переходов: 1924
Долой депрессию
Переходов: 9444
Обсессивно компульсивный невроз
Переходов: 5768
Депрессия невротическая
Переходов: 1736
Народные средства при неврозе
Переходов: 3654
Атипичная депрессия
Переходов: 5113
Лечение депрессии народными средствами
Переходов: 3813
Дисфорическая депрессия
Переходов: 1727
Смешные статусы о депрессии
Переходов: 6303
Бросил курить депрессия
Переходов: 41
Тест депрессии зунга
Переходов: 6622
Дерево жизни депрессия
Переходов: 2323
Лечение неврозов препараты
Переходов: 5060
Шкала депрессии бека
Переходов: 9215
Форум невроз навязчивых состояний
Переходов: 1048
Как избежать послеродовую депрессию
Переходов: 5925
Юнацкевич П. И., Кулганов В. А.
Плохое отношение к ребенку - лучшее условие для формирования невроза
Зигмунд Фрейд утверждал, что в раннем детском возрасте - обычно в первые три года жизни и не позже пятого года - у ребенка появляется ряд влечений, которые не кажутся ему недозволенными или запретными. Эти влечения носят сексуальный характер. Например:
Половое влечение девочки к отцу, мальчика к матери (эдипов комплекс);
Аутоэротические влечения (мастурбация, нарциссизм и др.);
Гомосексуальные влечения и т. п.
В процессе воспитания ребенок, по мнению Фрейда, узнает о запретности всех этих влечений, и они подавляются. Даже сама мысль об их существовании становится недопустимой, неприемлемой из-за несовместимости ее с высшими понятиями о приличии. Она не допускается до сознания, вытесняется в “бессознательное” и подвергается амнезии. Силы, ведущие к подавлению этих влечений, недопущению их отражения в сознании, Фрейд обозначил термином “цензура”, а сам процесс подавления - “вытеснением”. Переживания, которые оказались вытесненными в “бессознательное”, получили название “комплексов”. Если последующие переживания усилят эти комплексы, тогда, по мнению Фрейда, могут возникнуть такие заболевания, как неврозы.
В норме энергия вытесняемого сексуального влечения по Фрейдy переводится (сублимируется) в допускаемые “цензурой” виды деятельности, например, занятие благотворительностью, искусством, наукой, религией. Если же этот процесс оказывается нарушенным, то аффективно заряженные комплексы могут оторваться от первоначально породивших их переживаний и присоединиться к каким-либо, до того нейтральным представлениям или психическим актам, находя в них свое символическое выражение.
Комплексные представления, связанные с мужским половым органом могут обнаружиться в сознании в виде:
Страха перед змеей, ставшей символом представления об этом органе;
Вытесненного “аутоэротического комплекса” и связанной с ним повышенной любви к себе. Это может привести, при попадании в военную обстановку, к возникновению “военного невроза” с чувством страха за свою жизнь;
Скрытых “гомосексуальных комплексов”, приводящих к тяжелому хроническому алкоголизму.
В результате могут возникнуть явления навязчивости, какой-либо истерический симптом или патологическое влечение. Случаи, когда “вытесненный комплекс присоединяется к симптому соматическому”, обозначаются Фрейдом термином “конверсия” (“конверсионная истерия”). Таким образом, причина болезни, по Фрейд’y, таится в комплексных переживаниях, возникших в раннем детском возрасте. Она долго может оставаться скрытой. Например, чувство отвращения, возникшее в связи с половым влечением к отцу, может не обнаруживаться долгие годы.
Во время неудачного замужества подавляемое чувство отвращения к мужу может усилить влечение к отцу и привести к появлению истерической рвоты, символически отражающей отвращение. Исходя из данной теории, Фрейд предложил свой метод лечения неврозов - психоанализ, основанный на восстановлении в памяти (“вскрытии”) сексуальных переживаний детского возраста (инфантильно-сексуальных комплексов), якобы являющихся причиной неврозов. Для выявления этих комплексов высказывания больного (свободные ассоциации, воспоминания, сновидения) подвергаются специальному истолкованию при помощи кода сексуальной символики, разработанного Фрейдом. В своих работах Фрейд показал влияние “бессознательного” на психическую деятельность в норме и патологии, раскрыл механизм этого влияния:
Бегство в болезнь.
Он выдвинул принцип аналитической, каузальной терапии. Один из ближайших учеников Фрейдa - венский психиатр Адлер, отрицая роль полового влечения в этиологии неврозов, полагал, что в основе их лежит конфликт между стремлением к могуществу и чувством собственной неполноценности (конфликт влечений “Я” по Фрейдy). Ребенку, по Адлеру, свойственно, с одной стороны, стремление к власти, с другой - чувство своей неполноценности, которое он пытается изжить разными способами: то прямым протестом, грубостью, упрямством, то послушанием, прилежанием - и таким образом завоевать признание окружающих. Характерно при этом и стремление к “сверхкомпенсации”: заикающийся Демосфен становится великим оратором, нуждающийся в самоутверждении мужского достоинства - Дон Жуаном, стремящимся ко все новым и новым победам над женщинами. Невроз, по мнению Адлера, не болезнь, а лишь определенный способ изжития чувства собственной неполноценности и завоевания положения в обществе.
Невроз - это способ решения внутренних проблем человека
Критикуя ряд положений Фрейдa и его последователей, С. Homey (1966) основную роль в патогенезе неврозов видит не в сексуальных конфликтах, а в дефиците родительской любви.
Любовь ко мне - это основное условие для здоровья моих нервов!
Последний, по ее мнению, вызывает у ребенка внутреннюю тревогу и влияет на последующее формирование личности. Большое значение ею придается противоречиям между потребностями отдельного человека и возможностями их удовлетворения, а также отношениям личности с окружающими лицами.
H.Sul.ivan (1953), как и С.Нотеу (1950), усматривает истоки конфликтов, лежащих в основе неврозов, в межличностных отношениях матери и ребенка, но при этом подчеркивает, что отношения эти могут породить такие невротические проявления, как, например:
В основе неврозов, по В.Н.Мясищеву лежат неудачно, нерационально и непродуктивно разрешаемые личностью противоречия между нею и значимыми для нее сторонами действительности. Неумение найти рациональный и продуктивный выход влечет за собой психическую и физиологическую дезорганизацию личности.
Отсюда, при построении патогенетической психотерапии Мясищев рекомендует стремиться не только помочь больному осознать связь психотравмирующих событий с системой особо значимых для него отношений, но и изменить эту систему в целом - перестроить отношение больного к окружающему, корректировать его жизненные позиции и установки.
Не можешь поменять жизнь, измени к ней отношение и сохранишь свое здоровье
Благодаря изменению отношения с “горячего” на “холодное” к травмирующему фактору, достигается стойкое устранение болезненного симптома.
Итак, хотя в результате проведенных исследований удалось вскрыть многие стороны патогенеза неврозов, внутриклеточные, биохимические, молекулярные изменения, лежащие в основе болезни, остались до сих пор нераскрытыми. Это - задача будущего.
Глава 9. Страх
Невроз страха и детские фобии
Жизнь человека соткана из разнообразных страхов. В той или иной степени каждому из нас неоднократно приходилось испытывать страх в глубине души. Другое дело, что далеко не всегда человек знает причину своего страха и способен разобраться в том, что его волнует и почему ему страшно. И далеко не всегда нормальный страх перерастает в нечто большее, патологическое. Но, как правило, все невротические расстройства так или иначе связаны с переживаниями, в основе которых лежит бессознательный страх.
В процессе работы с пациентами в той или иной мере в поле зрения оказывается проблематика страха, независимо от того, с какой конкретной проблемой первоначально приходит к аналитику человек. Надо полагать, точно с таким же положением столкнулся основатель психоанализа, когда впервые открыл свою частную практику.
История возникновения психоанализа свидетельствует о том, что с проблемой страха Фрейду пришлось столкнуться на начальном этапе терапевтической деятельности. Так, в совместно написанной с Брейером работе «Исследования истерии» (1895) он пришел к заключению, что встречающиеся неврозы следует в большинстве случаев рассматривать как смешанные. Чистые случаи истерии и невроза навязчивости – редкие явления. Как правило, они сочетаются с неврозом страха. При этом Фрейд полагал, что невроз страха возникает в результате накопления физического напряжения, имеющего самостоятельное сексуальное происхождение. Обычным проявлением невроза страха являются различного рода тревожные ожидания и фобии, то есть страхи конкретного содержания. Такие состояния Фрейд наблюдал у своих пациентов: в частности, у больной фрау Эмми фон Н. он отметил невроз страха с тревожными ожиданиями, сочетающимися с истерией. В случае Катарины – комбинацию невроза страха с истерией.
Из клинической практики
Работа с пациентами подтверждает тот реальный факт, что за многообразными симптомами психических заболеваний стоят всевозможные страхи. На основе опыта терапевтической деятельности могу сказать, что у меня не было, пожалуй, ни одного случая, где бы обратившийся ко мне за помощью пациент не говорил о своих страхах. Один пациент, успешно сдавший вступительные экзамены в университет, но на первом же году обучения разочаровавшийся в избранной им специальности и не сумевший найти общего языка со своими сокурсниками, признался, что испытывает страх перед девушками, так как боится заразиться СПИДом. Другая пациентка, на протяжении четырех лет периодически ложившаяся в психиатрическую клинику для прохождения медикаментозного лечения и впоследствии обратившаяся ко мне за консультацией, панически боялась, как она выражалась, нищенства и того, что она не сможет прокормить своего ребенка и дать ему образование. Окончившая университет и добившаяся успехов женщина признавалась, что со школьных лет и по настоящее время боится провалов памяти и того, что в ответственной ситуации у нее могут «отключиться мозги». Преуспевающий бизнесмен боялся засыпать один в своей кровати, так как его часто посещали сновидения, в которых на него, маленького мальчика, надвигалось что-то бесформенное, огромное, готовое в любую минуту раздавить его. Женщина, лихо управляющая автомобилем и способная заниматься ремонтом своей машины, панически боялась, что в случае аварии может попасть в больницу, где посторонние люди могут увидеть ее далеко не изысканное нижнее белье. Преподаватель, прекрасно владеющий ораторским искусством и отличающийся огромной эрудицией, испытывал страх перед ректором института. Сдававшая на «отлично» все экзаменационные сессии студентка так боялась каждого предстоящего испытания, что, по ее собственному признанию, накануне каждого экзамена закатывала дома настоящую истерику. Симпатичная и кокетливая женщина боялась того, что если ей придется развестись со своим мужем, то она уже не сможет ни с кем вступить в близкие отношения. Энергичная женщина, приехавшая из провинции в Москву и затри года пребывания в ней сумевшая начать свое собственное дело, купить квартиру и сколотить капитал, позволявший ей посещать привилегированные клубы, стремилась выйти замуж, но в то же время испытывала такой страх перед мужчинами, которые могут ее обмануть, что бессознательно делала все для того, чтобы ее многочисленные знакомства не завершались брачными отношениями. Не стесненная в материальных средствах женщина и любящая своего маленького ребенка мать испытывала постоянное беспокойство по поводу того, что ее муж не сдержит данное ей слово, напьется в очередной раз и этот запой будет продолжаться несколько дней. Многие женщины боялись забеременеть, испытывали страх перед гинекологом.
В качестве иллюстрации сновидений страха Фрейд привел свое собственное сновидение, приснившееся ему в возрасте семи-восьми лет и проинтерпретированное им тридцать лет спустя. Ему приснилась любимая мать со спокойным, застывшим выражением лица. Ее внесли в комнату и положили на постель два или три существа с птичьими клювами. Маленький Фрейд проснулся со слезами и криком, разбудил своих родителей и успокоился только тогда, когда увидел лицо матери.
В процессе интерпретации своего сновидения Фрейд выяснил, что длинные существа с птичьими клювами были заимствованы им из иллюстраций к Библии в издании Филиппсона, той книги, которую он читал в детстве. На память ему пришло также воспоминание об одном мальчике, Филиппе, с которым он играл на лужайке возле дома и от которого впервые услыхал вульгарное слово, обозначающее половой акт и характеризующееся аналогией с ястребиными головами.
Толкование вторичной обработки сновидения говорило о том, что во сне маленький Фрейд испугался, что мать умирает. Проснувшись в страхе, он затем увидел лицо матери, понял, что она не умерла, и успокоился. Однако это вторичное толкование сновидения имело место под воздействием страха. С точки зрения Фрейда, он боялся не потому, что ему приснилось, будто мать умерла. Вторичное истолкование возникло потому, что он уже находился под влиянием страха. В действительности же страх относился к смутному сексуальному чувству, нашедшему выражение в зрительном содержании сновидения. Так, на примере собственного детского сновидения Фрейд показал ту связь между страхом и сексуальностью, которую обнаружил при работе с пациентами.
Рассматривая смешанные неврозы, Фрейд попытался выявить их составляющие и с этой целью выделил в особую категорию «невроз страха». В 1895 году он опубликовал три статьи, в которых рассмотрел специфику невроза страха и фобий. Первая из этих статей имела название «Об основании для отделения определенного симптомокомплекса от неврастении в качестве „невроза страха“». Вторая – «Навязчивости и фобии. Их психические механизмы и этиология». Третья – «Критика „невроза страха“». Даже по названию этих статей можно судить о том, что проблема страха интересовала Фрейда в период становления психоанализа, а ее решение представлялось ему довольно сложным, коль скоро, выдвинув представления о неврозе страха, он тут же высказал свои критические соображения по этому поводу.
В фундаментальной работе «Толкование сновидений» Фрейд уделил незначительное внимание проблеме страха. Тем не менее он не мог обойти стороной эту проблему и высказал мысль о том, что учение о сновидениях страха относится к психологии неврозов. Одновременно он подчеркнул, что фобия представляет собой как бы пограничное препятствие страха; симптом истерической фобии возникает у больного для того, чтобы предотвратить появление страха, а невротический страх проистекает из сексуальных источников.
В 1909 году в работе «Анализ фобии пятилетнего мальчика» основатель психоанализа обстоятельно рассмотрел вопрос о возникновении и развитии фобии маленького Ганса, выражавшейся в боязни быть укушенным белой лошадью. На основе соответствующего анализа он пришел к заключению, что у ребенка существовала двойственная установка: с одной стороны, он боялся животное, а с другой – проявлял к нему всяческий интерес, подчас подражая ему. Эти амбивалентные (двойственные) чувства к животному явились не чем иным, как бессознательными замещениями в психике тех скрытых чувств, которые ребенок испытывал по отношению к родителям. Благодаря такому замещению произошло частичное разрешение внутриличностного конфликта, вернее, создалась видимость его разрешения. Это бессознательное замещение было призвано скрыть реальные причины детского страха, обусловленного не столько отношением отца к сыну, сколько неосознанным и противоречивым отношением самого ребенка к отцу.
Согласно Фрейду, маленький Ганс одновременно любил и ненавидел отца, хотел стать таким же сильным, как отец, и вместе с тем устранить его, чтобы занять место в отношениях с матерью. Подобные бессознательные влечения ребенка противоречили нравственным установкам, приобретенным им в процессе воспитания. Частичное разрешение этого внутреннего конфликта, разыгравшегося в душе ребенка, осуществлялось путем бессознательного сдвига влечений с одного объекта на другой. Те влечения, которых Ганс стыдился, были вытеснены им из сознания в бессознательное и направлены на иносказательный объект – белую лошадь, по отношению к которой можно было открыто проявлять свои чувства. Пятилетний мальчик, однажды увидевший во время прогулки, как упала лошадь, идентифицировал отца с этим объектом, в результате чего он стал держаться по отношению к отцу свободно, без страха, зато стал испытывать страх перед лошадью. За высказанным им страхом быть укушенным лошадью скрывалось глубоко лежащее бессознательное чувство, что его могут наказать за дурные желания. Это – нормально мотивированный страх перед отцом вследствие ревнивых и враждебных желаний по отношению к нему; страх «маленького Эдипа», который хотел бы устранить отца, чтобы остаться самому с любимой матерью. В конечном итоге на основе осуществленного им анализа Фрейд пришел к выводу, что страх соответствует вытесненному эротическому влечению и что причины неврозов взрослых больных можно искать в инфантильных комплексах, которые стояли за фобией маленького Ганса.
Аналогичные взгляды на проблему инфантильного страха нашли свое дальнейшее отражение в работе Фрейда «Из истории одного детского невроза» (1918). Основатель психоанализа апеллировал к случаю психоаналитического лечения русского пациента Сергея Панкеева (случай «Человека-Волка»). В раннем детстве пациент испытывал тяжелые невротические страдания в форме истерии страха (фобии животных), превратившейся позднее в невроз навязчивости. Когда ему попадалась на глаза книга сказок, в которой было изображение волка, он испытывал страх и начинал исступленно кричать. Страх и отвращение у него вызывали также жуки, гусеницы, лошади. Имело место и кошмарное сновидение, когда мальчик увидел во сне сидящих на большом ореховом дереве перед окном нескольких белых волков и испугался, что они съедят его. После пробуждения у него возникло сильное чувство страха.
Описывая историю детского невроза, Фрейд обратил внимание на отношение данного сновидения к сказкам «Красная Шапочка» и «Волк и семеро козлят», а также подчеркнул, что впечатление от этих сказок выразилось у ребенка в форме фобии животных. Анализ сновидения привел его к заключению, что волк является заместителем отца и, следовательно, в кошмарном сне мальчика проявился страх перед отцом – страх, который с того времени преобладал во всей его жизни. Форма проявления страха, боязнь быть съеденным волком, была не чем иным, как регрессивным превращением желания такого общения с отцом, при котором он, подобно матери, мог бы получить соответствующее удовлетворение, как это он воспринял при сцене близости между родителями, свидетелем чего однажды стал. Причем для понимания возникновения страха не имеет значения, соотносилась ли подобная сцена с фантазией ребенка или с его реальным переживанием. Важно, что пассивная установка к отцу, связанная с сексуальной целью, оказалась вытесненной, и ее место занял страх перед отцом как кастрирующим в форме фобии волка.
В работах Фрейда «Анализ фобии пятилетнего мальчика» и «Из истории одного детского невроза» нашла отражение общая тенденция – попытка психоаналитического рассмотрения истоков возникновения и природы инфантильного страха. Однако если в первой работе внимание акцентировалось целиком и полностью на онтогенетическом, индивидуальном развитии инфантильного страха, то во второй работе отмечалось значение филогенетически унаследованных схем, составляющих осадки истории человеческой культуры и оказывающих влияние на ребенка, как это имело место в случае «Человека-Волка».
Признание Фрейдом унаследованного филогенетически приобретенного момента душевной жизни было логическим следствием тех предшествующих разработок, которые были осуществлены им в промежутке между 1909 и 1918 годами. То есть между публикациями «Анализа фобии пятилетнего мальчика» и «Из истории одного детского невроза». Эти разработки были осуществлены им в работе «Тотем и табу» (1913), где основатель психоанализа показал, почему на начальных этапах развития человечества дикари проявляли необыкновенно высокую степень боязни инцеста, связанного с заменой реального кровного родства тотемистическим родством.
Основываясь на историческом материале, Фрейд показал, что боязнь инцеста у дикарей представляет собой типичную инфантильную черту и имеет удивительное сходство с душевной жизнью невротиков. Дикие народы чувствовали угрозу в инцестуозных желаниях, которые позже стали бессознательными, и поэтому прибегали к чрезвычайно строгим мерам их предупреждения. Например, у одних племен по достижении определенного возраста мальчик оставляет материнский дом и переселяется в «клубный дом». У других – отец не может оставаться наедине с дочерью в доме. У третьих – если брат и сестра невзначай встретились друг с другом, то она прячется в кусты, а он проходит мимо, не поворачивая головы. У четвертых – в наказание за инцест с сестрой полагается смерть через повешение.
Рассмотрение психологии первобытной религии и культуры позволило Фрейду провести параллели между возникновением тотемизма в Древнем мире и проявлением детских фобий в рамках современной цивилизации; между боязнью инцеста и различного рода страхами, ведущими к невротическим заболеваниям. Психоаналитический подход к филогенетическому и онтогенетическому развитию человека с неизбежностью подводил к необходимости более глубокого, по сравнению с предшествующими представлениями, изучения проблемы страха как на концептуальном, так и на терапевтическом уровне. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в последующих своих работах Фрейд неоднократно возвращался к осмыслению проблемы страха.
Ориентируясь на психологическое понимание страха, основатель психоанализа поставил вопрос о том, почему нервнобольные испытывают страх в значительно большей степени, чем другие люди, считающиеся здоровыми. В связи с этим он предпринял попытку рассмотрения с позиций психоанализа не только и не столько страха как такового, безотносительно к его носителям, сколько тех психических состояний, которые связаны с проявлением невротического страха. Такой подход к обсуждению проблемы страха потребовал прояснения понятийного аппарата и рассмотрения психических механизмов, ведущих к возникновению различных форм проявления страха у человека.
Изречения
З. Фрейд: «Как бы там ни было, несомненно, что проблема страха – узловой пункт, в котором сходятся самые различные и самые важные вопросы, тайна, решение которой должно пролить свет на всю нашу душевную жизнь».
З. Фрейд: «Любая истерическая фобия восходит к детскому страху и продолжает его, даже если она имеет другое содержание и, следовательно, должна быть иначе названа».
З. Фрейд: «Детские фобии и ожидание страха при неврозе страха дают нам два примера одного способа возникновения невротического страха путем прямого превращения либидо».
Реальный и невротический страх
В своих лекциях по введению в психоанализ (1916–1917) Фрейд уделил особое внимание проблематике страха. Одна из лекций (двадцать пятая) так и называлась – «Страх». В ней Фрейд провел различие между реальным и невротическим страхом, рассмотрел взаимоотношения между ними и обсудил различные формы страха, наблюдаемые в жизни человека.
Прежде всего основатель психоанализа заметил, что реальный страх представляется человеку вполне рациональным и понятным, поскольку он является реакцией на восприятие внешней опасности. В этом отношении реальный страх может быть рассмотрен в качестве выражения инстинкта самосохранения. Но если он приобретает чрезмерную силу, выходящую за рамки обычной реакции на опасность, состоящей из аффекта страха и защитного действия, то его нельзя назвать целесообразным. Готовность к опасности – обычное явление. На ее почве возникает состояние страха. Согласно Фрейду, готовность к страху является целесообразной, в то время как развитие страха – нецелесообразно.
В отличие от реального, невротический страх представляет собой субъективное состояние, сопровождаемое аффектом. Он может проявляться в различных формах.
Одно из таких проявлений заключается в том, что у человека может наблюдаться состояние страха ожидания или боязливого ожидания, когда страх готов привязаться к любому подходящему содержанию восприятия. Страдая подобного рода страхом, человек предвидит наихудшую возможность из всех имеющихся, и у него наблюдается склонность к ожиданию несчастья. Такой человек не является больным в строгом смысле этого слова, но он становится боязливым и пессимистичным. Крайняя степень выражения подобного рода страха имеет отношение к нервному заболеванию, названному Фрейдом неврозом страха.
Вторая форма страха психически соотносится с определенными объектами и ситуациями. Это – фобии, связанные с боязнью животных, свободного пространства, темноты, закрытых помещений, поездок на общественном транспорте, полетов на самолете и т. д. Некоторые из внушающих страх объектов и ситуаций имеют отношение к опасности и поэтому вызывают соответствующую негативную реакцию у ряда нормальных людей, как это происходит, например, при встрече со змеей. Но у невротиков подобного рода фобии столь интенсивны, что вызывают парализующий их ужас. Фрейд относил такие фобии к истерии страха.
Третья форма невротического страха характеризуется проявлением спонтанных приступов, когда состояние страха как бы раскалывается на части. У человека появляются отдельные ярко выраженные симптомы в виде головокружения, сердцебиения, одышки, подергивания пальцев рук. При этом человек не может соотнести так называемые эквиваленты страха с какой-либо явной опасностью.
Выделение этих трех форм страха поставило Фрейда перед необходимостью более конкретного ответа на вопрос, что все же представляет собой невротический страх и как следует его понимать. Отвечая на этот вопрос и апеллируя к психоаналитическим представлениям о бессознательной деятельности человека и клиническим наблюдениям, он прежде всего соотнес страх ожидания и боязливость с сексуальными влечениями или, точнее, с неудовлетворенной разрядкой либидо. Если в силу тех или иных причин сексуальное возбуждение прекращается, не получив своего полного удовлетворения, то в этом случае появляется страх, который может быть выражен в форме страха ожидания, различного рода припадков или их эквивалентов. С точки зрения Фрейда, страх связан с сексуальным ограничением, как это имеет место, например, при прерванном половом акте, сексуальном воздержании, менопаузе.
Отмеченная Фрейдом связь между сексуальностью и страхом действительно имеет место. Во всяком случае, в процессе аналитической практики мне неоднократно приходилось сталкиваться с подобного рода обстоятельствами, когда на почве сексуальных отношений у пациентов возникали различного рода страхи, связанные с психической или физической импотенцией у мужчин, боязнью забеременеть у женщин. Однако далеко не всегда прослеживались однозначные связи, о которых говорил Фрейд. Так, единичные и эпизодические случаи прерывания полового акта чаще всего порождают страх, особенно у женщин.
Один из моих пациентов сообщил, что практикуемый им несколько раз прерванный половой акт вызвал у него не беспокойство, а неудовлетворенность, в то время как у его партнерши появился страх, в результате чего они оба исключили из своих интимных отношений подобный способ предохранения. Но постоянные супружеские отношения, основанные именно на этом способе предотвращения беременности, становятся подчас своего рода нормой интимного поведения, когда взаимное доверие и уверенность друг в друге способствуют сексуальному удовлетворению без каких-либо признаков проявления страха.
В моей практике были по меньшей мере два случая, когда, став сексуальным режимом, прерывание полового акта со стороны мужчины с целью недопущения нежелательной беременности не приводило не только к возникновению невроза страха у обоих партнеров, но и не сопровождалось никакими негативными эмоциями с их стороны. В одном случае супружеский опыт постоянного прерывания полового акта составлял пять лет, в другом – семнадцать лет. Так что в этом отношении утверждение Фрейда о том, что прерывание полового акта из осторожности, став сексуальным режимом, часто становится причиной невроза страха у мужчин, но особенно у женщин, не представляется бесспорным. Во всяком случае, необходимо дальнейшее изучение этого вопроса с привлечением дополнительного клинического материала, что могло бы представить интерес для психоаналитиков и сексологов.
На основе рассмотрения невроза страха, истерии и невроза навязчивых состояний Фрейд заключил, что отклонение сексуальности от нормального своего проявления, ведущее к порождению страха, осуществляется на почве как соматических, так и психических процессов. Собственно говоря, этим и ограничилось его обсуждение вопроса о возникновении невротического страха, так как ко времени публикации лекций о введении в психоанализ (1916–1917) многое оставалось для него неясным, требующим концептуальной проработки и клинической проверки.
Не менее сложной оказалась и вторая задача, поставленная Фрейдом и связанная с выявлением связей между реальным и невротическим страхами. Пытаясь решить эту задачу, он обратился к рассмотрению возникновения страха у ребенка. Его исходный постулат заключался в том, что боязливость свойственна всем детям, и трудно проводить различие страхами ребенка, являющимися реальными или невротическими. У ребенка имеется склонность к реальному страху. Он испытывает боязнь при столкновении с незнакомыми лицами, новыми ситуациями точно так же, как первобытный человек боится всего неизвестного ему. Однако не все дети боязливы в равной мере. Те из них, кто проявляет сильную боязнь перед новыми объектами, предметами, ситуациями, в дальнейшем становятся нервными.
Казалось бы, возникновение страха у ребенка связано с его беспомощностью и не имеет никакого отношения к его сексуальности. Именно на этот источник зарождения страха обращали внимание некоторые исследователи и терапевты, считая, подобно А. Адлеру, что в основе страха и невроза лежит неполноценность ребенка, обусловленная его слабостью и беспомощностью. Но Фрейд не разделял подобную точку зрения.
Он полагал, что ребенок боится чужого человека не в силу исходящей от него опасности и собственной беспомощности перед ним, а потому, что настроен увидеть знакомое, любимое лицо, главным образом лицо матери, но вместо него видит чужое лицо. Либидо ребенка не находит своего воплощения в любимом лице и, неспособное удержаться в свободном состоянии, переводится в страх. Не случайно первые фобии у детей проявляются в форме боязни темноты и одиночества, когда они сталкиваются с ситуацией отсутствия матери. Отсюда следует, как считал Фрейд, что невротический страх не является вторичным, то есть особым случаем реального страха. Скорее приходится признать, что проявление у ребенка реального страха имеет нечто общее с его невротическим страхом. Этим общим служит то, что оба страха возникают на почве неиспользованного либидо. Исходя из подобного представления, Фрейд сделал вывод, что страх детей очень близок к невротическому страху взрослых и замещает собой объект любви каким-либо внешним предметом или ситуацией.
В представлении основателя психоанализа, развитие страха тесно связано с системой бессознательного, с судьбами либидо. Превращение либидо в страх осуществляется благодаря процессу вытеснения. Подвергнутые вытеснению сексуальные влечения как бы находят свою разрядку в форме страха, причем невротического страха. Так, рассматривая фобии, Фрейд выделил две фазы невротического процесса. Первая фаза характеризуется осуществлением вытеснения и переводом сексуальных влечений в страх, соотнесенный с внешней опасностью. Во второй фазе наблюдается организация системы защиты, способствующей предотвращению столкновения с этой опасностью, когда вытеснение является не чем иным, как попыткой бегства Я от сексуальных влечений. При других невротических заболеваниях используются иные системы защиты против возможного развития страха. Но в любом случае, согласно Фрейду, проблема страха занимает центральное место в психологии неврозов.
Изречения
З. Фрейд: «Есть боязливые люди, но вовсе не нервные, и есть нервные, страдающие многими симптомами, у которых нет склонности к страху».
З. Фрейд: «Подобно тому, как попытка бегства от внешней опасности сменяется стойкостью и целесообразными мерами защиты, так и развитие невротического страха уступает образованию симптомов, которое сковывает страх».
Страх, боязнь, испуг
Рассмотрение данной проблемы осложнялось тем, что употребление термина «страх» допускало многозначность и неопределенность. В лекциях по введению в психоанализ Фрейд обратил внимание на это обстоятельство. Правда, он не решился подойти ближе к обсуждению вопроса о том, имеют ли слова «страх», «боязнь», «испуг» одинаковое или разное значение. Тем не менее уже в этих лекциях он отнес страх к состоянию, не предполагающему внимания к объекту, боязнь – к тому, что указывает на объект, а испуг – к тому, что подчеркивает действие опасности, когда нет готовности к страху.
В дальнейшем Фрейд возвратился к уточнению намеченных им различий. Так, в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) он решительно заявил, что понятия «страх», «боязнь», «испуг» неправильно употребляются как синонимы. Проводя различия между страхом, боязнью и испугом с точки зрения отношения к опасности, Фрейд высказал по этому поводу следующие соображения. По его мнению, страх означает определенное состояние ожидания опасности и приготовление к последней, если она даже и неизвестна; боязнь предполагает определенный объект, которого боятся; испуг отражает момент неожиданности и представляет собой состояние, возникающее при опасности, когда субъект оказывается к ней неподготовлен. Если в лекциях по введению в психоанализ Фрейд только высказал мысль, что от испуга человек защищается страхом, то в работе «По ту сторону принципа удовольствия» он подчеркнул, что в страхе есть что-то защищающее от испуга и, следовательно, защищающее и от невроза.
Несколько лет спустя Фрейд написал работу, специально посвященную проблематике страха. Ее название – «Торможение, симптом и страх» (1926). Впервые эта работа была переведена на русский язык и опубликована в России в 1927 году под названием «Страх». Данный перевод и это название сохранились в последующих переизданиях, имевших место в России в 90-е годы.
Именно в этой работе Фрейд выразил такое понимание природы страха, которое свидетельствовало об уточнении и пересмотре ранее выдвинутых им представлений о страхе. Пересмотр ранее сформулированных им в лекциях по введению в психоанализ идей о страхе был связан с тем структурным подходом к анализу душевной жизни человека, который был осуществлен основателем психоанализа в работе «Я и Оно». В ней основатель психоанализа подчеркнул, что бедное, несчастное Я подвержено опасности с трех сторон и может быть охвачено тройственным страхом – реальным страхом перед внешним миром, страхом совести перед Сверх-Я и невротическим страхом перед Оно. И действительно, структуризация психики подводила Фрейда к психоаналитическому пониманию того, что бессознательное Оно не испытывает страха, поскольку не может судить о ситуациях опасности, и именно Я, а не Оно является местом сосредоточения страха. Не случайно в работе «Я и Оно» он подчеркнул, что Я представляет собой «подлинный очаг боязни» и ввиду угрозы трех опасностей развивает «рефлекс бегства», в результате чего происходит образование невротических симптомов и защитных механизмов, ведущих к фобиям.
Изречения
З. Фрейд: «Под страхом по большей части понимают субъективное состояние, в которое попадают благодаря ощущению „развития страха“, и называют его аффектом».
З. Фрейд: «Мы приветствовали как желательное то соответствие, что три основных вида страха: реальный страх, невротический и страх совести – без всякой натяжки согласуются с тремя зависимостями Я – от внешнего мира, от Оно и от Сверх-Я».
Страх и вытеснение
Структурный подход к анализу душевной жизни человека, в результате которого Фрейд признал, что Я является настоящим местом проявления страха, поставил его перед необходимостью ответить на ряд вопросов. Во-первых, если местом проявления страха служит Я, а невротические заболевания связаны с вытеснением бессознательных влечений, которые не исчезают бесследно, но исподволь и все же властно дают знать о себе в форме образования различного рода невротических симптомов, то не следует ли на этом основании сделать вывод, что страх возникает под воздействием механизмов вытеснения или, быть может, имеет место противоположный процесс, когда вытеснение осуществляется именно потому, что человек испытывает страх? Во-вторых, коль скоро страх в Я возникает под воздействием трех опасностей (перед реальным миром, либидозным Оно и строгим Сверх-Я), то что же все-таки является первичным источником возникновения страха – сексуальные влечения человека или нравственные и социальные ограничения, налагаемые на него? Это были непростые вопросы, ответы на которые поставили Фрейда перед необходимостью переосмысления предшествующих психоаналитических положений, выдвинутых им на основе описательного и динамического подхода к анализу бессознательной деятельности человека.
Отвечая на первый вопрос, Фрейд радикальным образом изменил свои первоначальные взгляды на соотношение между вытеснением и страхом. В лекции о страхе, прочитанной им в Венском университете в период 1916–1917 годов, он придерживался мнения, что именно энергия вытеснения бессознательных влечений автоматически ведет к возникновению страха, то есть само по себе вытеснение превращается в страх. Однако структурный подход к анализу психических процессов подтолкнул его к пересмотру данной точки зрения, и Фрейд отказался от ранее высказанного предположения о роли вытеснения как причины образования страха. В работе «Торможение, симптом и страх» (1926) давалось не столько феноменологическое (основанное на топической модели психики) описание страха, сколько метапсихо-логическое (учитывающее структуризацию психики, энергетический потенциал либидо и экономическую точку зрения на него) понимание его. В ней Фрейд пришел к выводу, что при вытеснении происходит не новое, ведущее к страху психическое образование, а воспроизведение некоего предшествующего страха как определенного аффективного состояния души.
Данный вывод был сделан основателем психоанализа на основе содержательного рассмотрения того предшествующего клинического материала, который ранее излагался им в работах «Анализ фобии пятилетнего мальчика» и «Из истории одного детского невроза». В книге «Торможение, симптом и страх» он вновь вернулся к случаям маленького Ганса и «Человека-Волка». Фрейд показал, что, несмотря на различия между этими двумя случаями, результат образования фобии оказался у обоих пациентов одним и тем же. И у маленького Ганса, и у русского пациента («Человека-Волка») вытеснение инфантильных желаний происходило, по мнению Фрейда, на основе их страха перед угрозой кастрации. Из-за этого страха маленький Ганс отказался от агрессивности против отца. Инфантильный страх по поводу того, что лошадь укусит его, может быть дополнен представлением, что лошадь откусит его гениталии, то есть кастрирует его. Из-за страха перед кастрацией русский пациент, будучи ребенком, также отказался от желания быть любимым со стороны отца. Страшные представления об укусе лошади (маленький Ганс) и пожирании волком (русский пациент) явились искаженной заменой детских представлений о кастрации отцом. В обоих случаях аффект страха фобии произошел не из процесса вытеснения либидозных влечений, а из вытесняющей инстанции.
В работе «Я и Оно» основатель психоанализа уже писал о том, что за страхом Я перед Сверх-Я скрывается то, что угрожало ребенку кастрацией. Эта кастрация рассматривалась им в качестве того ядра, на основе которого возникает страх совести. В работе же «Торможение, симптом и страх» он подчеркнул, что фобии животных – это «кастрационный страх Я». Отталкиваясь от этого представления, Фрейд и пришел к выводу, что страх не происходит из вытесненного либидо, а первичным моментом к вытеснению служит подверженное страху Я. Иными словами, основатель психоанализа отказался от ранее выдвинутого им представления о непосредственном превращении либидо в страх.
Пересмотрев предшествующие представления о соотношении между страхом и вытеснением, Фрейд вместе с тем заметил, что, возможно, все-таки верным остается положение, что страх образуется из либидиозной энергии влечений благодаря соответствующим процессам вытеснения. Одновременно он признался в том, что это положение нелегко примирить с выводом, согласно которому страх фобий возникает в Я, происходит не из вытеснения, а, напротив, сам вызывает его. Однако в тридцать второй лекции «Страх и жизнь влечений», которая, наряду с другими лекциями, написанными Фрейдом в 1932–1933 годах, служила дополнением к ранее прочтенному им курсу лекций по введению в психоанализ, он недвусмысленно подчеркнул, что не вытеснение создает страх, а страх появляется раньше, страх производит вытеснение. При этом основатель психоанализа пояснил, что таким страхом является страх перед угрожающей внешней опасностью. То есть реальный страх ребенка, испытываемый им перед его сексуальными влечениями, но воспринимаемый им в качестве внутренней опасности. Речь идет о страхе кастрации, который, по мнению Фрейда, является наиболее сильным двигателем вытеснения и источником образования неврозов. Таково было психоаналитическое видение проблемы страха, связанное с ответом на первый вопрос о соотношении между вытеснением и страхом.
Ранее внесенная Фрейдом разница между реальным и невротическим страхами получила свое дальнейшее уточнение в работе «Торможение, симптом и страх». Так, он подчеркнул, что лежащая в основе реального страха опасность исходит от внешнего объекта, в то время как невротическая опасность – от требования влечения. Но требование влечения не представляется чем-то надуманным, является реальным, и, следовательно, можно считать, что невротический страх имеет не менее реальные основания, чем реальный страх. Это означает, что взаимоотношение между страхом и неврозом объясняется защитой Я в форме реакции страха на исходящую от влечения опасность. Тонкость подобного психоаналитического понимания реальности невротического страха заключается в том, что, с точки зрения Фрейда, требование влечения часто становится внутренней опасностью именно потому, что его удовлетворение может привести к внешней опасности. В то же время для того, чтобы стать значимой для Я, внешняя, реальная опасность должна превратиться во внутреннее переживание человека.
Изречения
З. Фрейд: «Страх фобии животных – это неизменный кастрационный страх, то есть страх реальный, страх перед действительной опасностью, угрожающей или понимаемой как реальная. Здесь страх создаст вытеснение, а не, как я раньше думал, вытеснение – страх».
З. Фрейд: «Страх кастрации является одним из наиболее часто встречающихся и наиболее сильных двигателей вытеснения и тем самым образования неврозов».
Травма рождения и страх смерти
В классическом психоанализе страх кастрации связан как с сексуальными влечениями, так и с нравственными ограничениями. Поэтому ответ на второй вопрос, каков первичный источник возникновения страха, требовал своего прояснения. Собственно говоря, уже в лекциях по введению в психоанализ (1916–1917) высказывалась мысль о том, что первое состояние страха возникло в результате отделения ребенка от матери. Основатель психоанализа исходил из того, что в ходе филогенетического развития благодаря смене поколений существует устойчивое предрасположение к повторению первого состояния страха. Отдельный человек не может избежать аффекта страха. Стало быть, акт рождения является источником и прообразом аффекта страха.
Касаясь этого вопроса, Фрейд привел воспоминания о случае, произошедшем в то время, когда он был молодым врачом. Вместе с другими молодыми врачами он сидел за обеденным столом в ресторане и слушал рассказ ассистента акушерской клиники об истории, произошедшей на экзамене акушерок. Одну из кандидаток спросили, почему при родах в отходящей жидкости обнаруживаются подчас экскременты. Не задумываясь, она ответила, что это происходит вследствие испытываемого ребенком страха. Ее осмеяли, и, кажется, она не сдала экзамен. Молодые врачи тоже посмеялись над рассказанным эпизодом. Фрейду же этот эпизод не показался смешным. В глубине души он встал на сторону кандидатки в акушерки, поскольку в то время начал догадываться, что каким-то чутьем она обнаружила важную связь между актом рождения и страхом новорожденного ребенка.
Позднее Фрейда не оставляла мысль о том, что болезненное переживание рождения, связанное с удушьем младенца и, соответственно, со смертельной опасностью для него, является прототипом последующих проявлений страха человека. Скорее всего, он высказывал эту мысль своим ученикам и коллегам по психоанализу. Кратко она была сформулирована и в лекциях по введению в психоанализ. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его ученики могли развить дальше высказанную Фрейдом мысль о связи рождения младенца с первичным страхом человека. Именно это и произошло в 1923 году, когда ближайший соратник основателя психоанализа, секретарь Венского психоаналитического общества и член «Тайного комитета» О. Ранк написал работу «Травма рождения». В ней он утверждал, что акт рождения оказывается столь травматическим для ребенка, что в процессе своей последующей жизни человек предпринимает разнообразные попытки преодолеть свой первоначальный страх, а неудачи в реализации этих попыток приводят к возникновению неврозов. В понимании Ранка, первоначальный страх связан с фактом рождения ребенка, с извлечением его на свет из материнского лона, из того внутриутробного состояния, где он составлял единое целое с матерью. Все последующие страхи являются, с его точки зрения, не чем иным, как репродукцией травмы рождения.
У Фрейда было двойственное отношение к работе Ранка «Травма рождения». С одной стороны, он оценивал эту книгу как достаточно важную, дающую пищу для его собственных дальнейших размышлений над теми или иными положениями психоанализа, в том числе касающимися понимания природы страха. С другой стороны, выдвинутые Ранком представления о травме рождения и о противостоящем инцесту страхе как простом повторении страха рождения вызывали у него сомнение и неодобрение. Однако после того как, уехав в Америку, Ранк начал активно развивать свое учение о травме рождения, считая, что оно заменяет собой «устаревший» психоанализ, Фрейд критически отнесся к идеям Ранка о непосредственной и далеко идущей связи между актом рождения и страхом человека.
В работе «Торможение, симптом и страх» основатель психоанализа уделил особое внимание рассмотрению вопроса о связи между рождением и страхом. Он не скрывал, что склонен видеть в состоянии страха репродукцию травмы рождения. Но в этом не было, на его взгляд, ничего нового, поскольку и другие аффекты представляют собой репродукцию старых событий. Страх выполняет необходимую биологическую функцию, связанную с реакцией на какую-либо опасность. При акте рождения возникает объективная опасность для сохранения жизни. Однако эта опасность не имеет психического содержания, поскольку у новорожденного нет никакого знания относительно того, что исход рождения может сопровождаться уничтожением жизни. Поэтому последующее воспроизведение ситуаций, напоминающих ребенку о событии рождения, еще ничего не говорит о том, что разные фобии ребенка связаны именно с его впечатлениями, имевшими место в процессе рождения. Фрейд не считал удачной попытку Ранка доказать отношение фобий ребенка к событиям при рождении. Во всяком случае, он пришел к выводу, что очевидная готовность младенца испытывать страх «не проявляется с наибольшей силой непосредственно после рождения – с тем, чтобы медленно идти на убыль, а возникает позже вместе с прогрессом психического развития и держится в течение определенного периода детства».
С точки зрения Фрейда, страх является продуктом психической беспомощности младенца и его реакцией на отсутствие объекта (матери). Здесь возникает аналогия с кастрационным страхом, в основе которого также лежит возможная разлука с ценным объектом (пенисом). При последующей эволюции – от потери материнского объекта к кастрации, а затем к возникновению и могуществу Сверх-Я – страх кастрации развивается в «социальный страх», в страх перед совестью. Наказание в виде потери любви со стороны Сверх-Я расценивается Я в качестве опасности, на которую оно реагирует сигналом страха. Последнее проявление страха перед Сверх-Я видится Фрейдом в форме страха проекции вовне в виде силы рока, что можно назвать страхом смерти.
Проблема страха смерти интересовала Фрейда в связи с выдвинутым им в 20-х годах представлением об инстинкте смерти. Так, на последних страницах работы «Я и Оно» (1923) он обратил особое внимание на данную проблему. В частности, основатель психоанализа считал, что утверждение, согласно которому каждый страх является страхом смерти, не содержит в себе никакого смысла. В противоположность подобному утверждению он подчеркивал необходимость отделения страха смерти от страха объекта (страха перед реальностью) и от невротического страха либидо (страха перед Оно).
Из психоаналитической практики известно, что страх смерти проявляется при двух условиях, которые характерны и для обычного развития страха. Речь идет о реакции человека на внешнюю опасность и проявлении страха как внутреннего процесса, что имеет место при меланхолии. Фрейд уделил особое внимание рассмотрению проблемы меланхолии в работе «Скорбь и меланхолия» (1917). В ней он выдвинул предположение, что у больного человека, подверженного меланхолии, одна часть Я противопоставляет себя другой. Эту отделяемую от Я критическую инстанцию Фрейд назвал совестью, тем самым предопределив позднее выдвинутые им в работе «Я и Оно» идеи о Сверх-Я. В «Скорби и меланхолии» затрагивался вопрос о загадке самоубийства, делающей меланхолию опасной для человека. Отмечалось, что Я только тогда может убить себя, когда направляет на себя враждебность, которая относится к объекту и которая представляет собой изначальную реакцию Я на объекты внешнего мира.
В «Я и Оно» Фрейд отметил, что страх смерти при меланхолии допускает, что Я отказывается от самого себя, поскольку чувствует, что Сверх-Я ненавидит и преследует его. В результате, как считал основатель психоанализа, при меланхолии бедное Я ощущает себя покинутым всеми охраняющими силами и может решиться на смерть. Такое положение напоминает собой ту ситуацию, которая лежит в основе страха рождения и инфантильного страха разлуки с оберегающей матерью. Исходя из этого страх смерти, как и страх совести, истолковывается с психоаналитической точки зрения как «переработка страха кастрации».
Неудовлетворенный попыткой Ранка свести единственную причину возникновения невроза страха к травме рождения, Фрейд выделил три фактора, которые являются, на его взгляд, основными причинами неврозов, а именно – биологический, филогенетический и психологический.
Биологический фактор связан с беспомощностью появившегося на свет ребенка и его длительной по времени зависимостью от окружающих людей, в отличие от большинства животных, что повышает значение опасности внешнего мира и создает потребность быть любимым и получать соответствующую защиту.
Филогенетический фактор обусловлен спецификой развития сексуальной жизни человека. Она проявляется в том, что, в отличие от родственных человеку животных, у которых сексуальность развивается беспрерывно, у него наблюдается первый, ранний расцвет в период до пятилетнего возраста, затем наступает перерыв в развитии и с наступлением зрелости сексуальность вновь активизируется. Патогенное значение подобного сексуального развития дает знать о себе в форме отвержения детской сексуальности со стороны Я как некой опасности и в вытеснении сексуальных влечений в период зрелости с последующим подчинением их инфантильным прообразам.
Из книги Внутренний наркотик или Целительная медитация автора Левшинов АндрейГлава 19 КАК ИСПОЛЬЗОВАТЬ СТРАХ Причины страхаКогда я провожу свой мастер-класс «Огненный веер», довольно часто ко мне после первого занятия подходят слушатели и задают один и тот же вопрос: «А у меня получится?» Этот вопрос задают мужчины и женщины, люди пожилые и совсем
Из книги Психоанализ: учебное пособие автора Лейбин Валерий МоисеевичГлава 9. Страх Невроз страха и детские фобииЖизнь человека соткана из разнообразных страхов. В той или иной степени каждому из нас неоднократно приходилось испытывать страх в глубине души. Другое дело, что далеко не всегда человек знает причину своего страха и способен
Из книги Радость автора автора Герваш Алексей ЕвгеньевичГЛАВА 1 Что такое страх? Страх – это естественный механизм, данный нам природой. Страх существует для того, чтобы обезопасить нас в момент тех или иных событий, угрожающих нашей жизни. Следовательно, механизм страха есть механизм позитивный, выполняющий роль нашего
Из книги Язык любви, счастья и понимания автора Виилма ЛуулеСтрах страхов: страх, что меня не любят Материализм преподал человечеству урок властвования над женщиной. Властвование есть негативность. Для того чтобы жизнь складывалась хорошо, нужно привести физический и духовный мир в состояние равновесия.Наипервейшая сторона
Из книги Пробуй – получится! [Когда вы в последний раз что-то делали впервые?] автора Годин СетСтрах слева, страх справа Некоторые из нас колеблются вместо того, чтобы просто начать. Мы сдерживаемся, обещаем провести дополнительные исследования, выжидаем момент, ищем доброжелательную аудиторию.Эта привычка невероятно широко распространена. Она пожирает наш
Из книги Воспитание с умом. 12 революционных стратегий всестороннего развития мозга вашего ребенка автора Сигел Дэниэл Дж.Глава 4. Убить страх! Как помочь ребенку преодолеть негативные мысли, или Интеграция памяти – Я ни за что не буду заниматься плаванием этим летом! – такое жесткое заявление сделал семилетний сын Тины, узнав, что родители записали его на занятия в бассейн при местной
Из книги Я ничего не боюсь! [Как избавиться от страхов и начать жить свободно] автора Пахомова АнжеликаГлава 1 Страх смерти как основа всех наших страхов. Страх столкновения с потусторонним миром Сегодня утром я проснулась в холодном поту. Мне снилось, что все вокруг вдруг стало подчиняться не привычным нам законам природы и разума, а какой-то неведомой силе, которая
Из книги Поддержание порядка в душе [Практическое руководство по достижению эмоционального комфорта] автора Кэррингтон-Смит СандраГлава 5 Страх сойти с ума Казалось бы, не так часто это происходит с людьми… Думаем, у большинства читателей наберется максимум один знакомый, с которым это произошло. И тем не менее очень многие люди страх сойти с ума вносят в категорию самых сильных, самых нежелательных…
Из книги Душевные омуты [Возвращение к жизни после тяжелых потрясений] автора Холлис ДжеймсГлава 1. Отпираем входную дверь Страх перемен, страх неизвестного Не смотрите в прошлое с печалью. Оно не вернется. С умом улучшайте настоящее. Оно – ваше. Идите вперед, навстречу туманному будущему, без страха. Генри Уордсворт Лонгфелло Стоя в открытых дверях, мы, наконец
Из книги Мечтай как женщина, побеждай как мужчина автора Харви СтивГлава 7. Страх и тревожность
Из книги Живи сейчас! Уроки жизни от людей, которые видели смерть автора Кюблер-Росс ЭлизабетГлава 2. Страх и неудачи Как бороться со своими страхамиДля чего человеку нужны пораженияКак сделать поражения частью будущего успехаНа одном из своих первых выступлений на ток-шоу епископа Ти Ди Джейкса я сделал смелое заявление: «Я самый бесстрашный человек на свете».
Из книги Как выбирать своих людей автора Миншулл РутГлава 8. Страх Кристоферу Лэндону, сыну актера Майкла Лэндона, было 16, когда умер его отец. Это случилось в 1991 году. Кристофер рассказал о том, как повлияла смерть отца на него и его страхи.«Как вы могли ожидать, его смерть стала для меня ударом. Я оглядываюсь назад с огромной
Из книги автораГЛАВА 8. СТРАХ (1.0) Страх: Чувство тревоги или беспокойства, обусловленное ожиданием опасности, боли, несчастья и т.п.; ужас, трепет, дурное предчувствие. -Американский Словарь Наследия "Так, Фред, потише. Будь осторожен, там машина, Фред. Лучше перейди на внутреннюю полосу,
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
Выполнила:
студентка Лохова Светлана Ивановна,
специальность 030302
«Клиническая психология»
заочное
отделение
(с применением дистанционных технологий)
курс 5 ВО, группа 1
Проверил:
преподаватель
Смирнова Наталья Николаевна
.
Архангельск 2011
СОДЕРЖАНИЕ
Введение………………………………………………………… ………………..3
Введение
Эмоции – постоянный спутник человека, оказывающим постоянное влияние на все его мысли и деятельность. Как часто факторы эмоциональной природы затрудняют установлению нормальных отношений между индивидом и группой.
Представители экзистенциальной психологии (Гуссерль, Сартр, Хайдеггер, Ясперс и другие) отводят страху роль основного проявления человеческой экзистенции (существование), наряду с заботой, решимостью, совестью, виной, любовью. Все эти проявления определяются через смерть – человек прозревает свою экзистенцию в пограничных состояниях (борьба, страдание, смерть). Постигая свою экзистенцию, человек обретает свободу, которая и есть выбор своей сущности.
Рис. 1 Основные формы страха по Ф. Риману
Заключение
Таким образом, в психологии существует множество теорий страха. Можно выделить на наш взгляд две основные позиции: приобретение в процессе научения, относительно легко возникая, в дальнейшем приобретает качества очень стойкого образования, с большим трудом, поддающийся переучиванию (возможно как прямое следствие травматического фактора (З. Фрейд)); врожденное существование (т. е. возникновение в процессе филогенеза). На наш взгляд последний аспект наименее изучен, и заслуживает наибольшего внимания и более тщательного исследования
Список литературы
Тщательная проработка теории страха1 или, по крайней мере, ее окончательная формулировка появилась в произведениях Фрейда достаточно поздно, поскольку его книга «Подавление, симптомы и страх» вышла в 1920 году.
Он не то что бы не касался этой проблемы раньше, но всегда оставался в рамках относительно простой концепции, которую он сам впоследствии отверг. Эта первая концепция, называемая иногда первой теорией страха, тем не менее небезынтересна для понимания психоаналитической теории и заслуживает быть здесь представленной.
■ Она может быть изложена достаточно просто. В работе 1905 года «Три очерка по теории сексуальности» Фрейд дает ей следующую формулировку: у взрослого, как и у ребенка, либидо превращается в страх начиная с того момента, когда влечение не может достичь удовлетворения. В замечании, добавленном в 1920 году, он образно уточняет: «Невротический страх есть продукт либидо, как уксус есть продукт вина». Рассматривая случай ребенка, он замечает, что страх при своем возникновении есть не что иное, как чувство отсутствия любимого человека. Но он не разрабатывал более этот подход и с другой стороны постулировал, что именно дети с ранним или чрезмерным сексуальным влечением предрасположены к страху.
Двенадцать лет спустя во «Введении в Психоанализ», в главе, посвященной этой проблеме, он старается ясно различать реальный страх и страх невротический. Реальный страх запускается восприятием внешней опасности и связан с рефлексом самосохранения. Таким образом, он проявляется как нечто вполне нормальное и понятное. В любом случае, говорит он, реакция защиты может проявиться без сопровождения ощущения страха, которое, будучи слишком интенсивным, может создавать помехи, парализуя субъект. Бегство разумно, добавляет он, страх же не отвечает никакой цели.
Он возвращается к онтогенетической концепции, изложенной в 1905 году, уточняя ее. Ребенок реагирует на утрату матери, что, говорит он, воспроизводит страх, сопровождающий акт рождения, являющийся сепарацией с матерью. Он уточняет, что эта сепарация с матерью оставляет либидо невостребованным, не имеющим объекта, на который оно может обратиться. В этом страх ребенка предвосхищает невротический страх взрослого. На самом деле реальный страх у ребенка практически никогда не возникает. Ребенок достаточно безразличен к реально опас-
1 В оригинале: «angoissc» - термин, имеющий семантический оттенок не просто страха (pcur - страх, боязнь, опасение (фр.)), но тоски, ужаса, тревоги, стеснения в груди (прим. пер.)
ным (ситуациям, что просто связано с его неспособностью оценить эту опаснюсть.
Учточняя еще более положение вещей, он отмечает, что эта первая утрата /любимого объекта может быть замещена ситуацией, имеющей такое жсе значение. Так, ребенок, не видящий в темноте свою мать, думает, что шотерял ее, и реагирует страхом каждый раз, когда оказывается в темнсоте.
Тезм не менее существует большое различие между ребенком и не-вротшком: у последнего речь идет не о либидо, кратковременно не востребованном, а о либидо, отделенном от вытесненной репрезентации. Говорэя о вытеснении1, Фрейд вплоть до этого момента представлял только определенный вид репрезентации. Теперь он говорит, что аффективный ззаряд, квант энергии, связанной с этим представлением, трансформируется в страх независимо от его качества в условиях нормального проявзления. Он говорит даже о разрядке в форме страха. Естественно, он отмеччает, что невротические процессы не сводятся к этому воспроизводству сзтраха, и для фобии, например, он далее вводит проекцию: т.е. страх связаш с внешней опасностью. С другой стороны, формирование симп-томовз направлено на затруднение контактов с внешним фобогенным объексгом (процесс, который интересно отметить, поскольку мы обнаружим еего во второй теории страха).
Зашетим, что в это время Фрейд вернулся к теории Отто Ранка, хотя и не у/поминая его имени, и уточнял, что невротический страх формируется ввокруг ядра, образующего повторение некоторого значимого и важного ссобытия, принадлежащего прошлому субъекта, и что, с другой стороны, это инициальное событие может быть лишь рождением.
С «описательной точки зрения он различает то, что называется страхами ожидания (тревога ожидания), не запускающимися специфической ситуащией, и фобиями, где существует объект, идентифицируемый как причиша, запускающая этот страх.
Каак с нозогорафической точки зрения, так и с этиопатологической он апеллшрует, с одной стороны, к своей теории актуального невроза, источником которого он делает недостаточность сексуальной разрядки. Он уточншет, что сексуальная абстиненция способствует воспроизводству страхи лишь в случаях, когда либидо не находит удовлетворяющего от-влечешия или в значительной части не сублимировано.
С.другой стороны, он замечает, что категория невротиков или обсес-сивньых больных пополняется за счет страдающих от патологических страхсов. Когда эти больные органичены в выполнении их ритуалов и це- реможий, можно констатировать, что они испытывают интенсивный С"м. механизм вытеснения в гл. 3.
страх, который, таким образом, лишь диссимулирован симптомом. В об-сессивном неврозе страх замещен симптомом, что позволяет полагать, что симптомы формируются лишь для того, чтобы помешать развитию страха, который без них стал бы неизбежным.
Заключая сказанное и переходя к будущей теме вытеснения, можно привести одну фразу Фрейда: «Страх представляет собой разменную монету, в которую обращаются или могут обращаться любые аффективные возбуждения, когда их содержание удалено из репрезентации или подвергнуто вытеснению». Это то, что иногда резюмируется в формуле: страх порождается вытесненным.
■ Но совершенно очевидно, что в работе «Подавление, симптомы и страхи» Фрейд дает более проработанную и более удовлетворяющую его формулировку теории страха (часто называемую второй теорией страха). Страх появляется в ней как настоящая функция Я. Это нечто вроде сигнала неудовольствия, позволяющего мобилизовать все виды энергии, необходимые для борьбы с потребностью влечения, исходящего из Оно, которое, впрочем, остается изолированным перед лицом этой мобилизации Я. На самом деле организовано единственно Я, Оно не организовано и не может направить все свои необходимые силы на поддержку вытесненной потребности. Таким образом, с самого начала утверждается, что Я (инстанция) есть реальное местопребывание страха, и предшествующая концепция, допускавшая, что энергия вытесненной потребности автоматически превращается в страх, отвергается.
К тому же экономическая, энергетическая проблема более не занимает первого места: страх не вызывается каждый раз в качестве нового проявления, он воспроизводит в форме эмоционального состояния уже существующий мнестический след. В большей степени, чем раньше, Фрейд стремится найти опору для своей концептуализации в ясных клинических соображениях.
Отмечая, что страх совершенно не проявляется при конверсионной истерии и что в обсессивном неврозе он в значительной степени перекрывается, маскируясь, симптомами, Фрейд основывается при этом на исследованиях фобии". В качестве примера он использует детскую фобию животных, фобию маленького Ганса2. Объект этой фобии точно известен - это страх быть укушенным лошадью. Итак, анализ выявляет амбивалентность и агрессивность, направленную на отца. Фрейд постулирует, что компуль-сивное желание, подвергнутое вытеснению, есть агрессивность, направленная против отца, и что единственное невротическое проявление есть
" Или истерии страха, отличной от невроза страха (см. гл. 8).
Для более детального клинического изложения мы отсылаем к «Пяти случаям психоанализа».
замена образа отца лошадью. Попутно он замечает, что именно это замещение и образует симптом. Страх быть укушенным может («без натяжки», говорит он) быть объяснен как страх, что лошадь откусит ему гениталии, кастрирует его. Страх, таким образом, есть страх кастрации и в случае фобии (и в более широком смысле - неврозов) в рамках Эдипова комплекса должен быть замещен. Он отмечает, что другая эдиповская составляющая - нежное отношение к отцу - также запускает страх кастрации, помещая в соответствии с женской позицией отца на место матери (что еще более очевидно в случае «Человека с волками»1).
Эта концепция привела к значительным изменениям. Страх более не является автоматически продуктом, связанным с вытеснением, скорее именно этот страх кастрации и осуществляет вытеснение. Невротический страх, таким образом, приближается к страху перед реальной опасностью либо оцениваемой как таковая субъектом.
Представляется, что эта концепция может быть распространена на все виды фобий, особенно агорафобического типа, когда страх кастрации может прямо формировать «страх искушения». Эта связь кажется очевидной при сифилофобии.
Сравнивая обсессивный невроз с фобией, можно констатировать, что единственное различие состоит в том, что в обсессивном неврозе ситуация опасности образуется из-за враждебности Сверх-Я, т.е. опасность не проецируется вовне, а напротив, интериоризована. Это приводит к пониманию наказания Сверх-Я как производной формы кастрации.
Еще более расширяя проблему, Фрейд обращается к травматическим неврозам. Но в этом случае только одного факта быть подвергнутым реальной опасности недостаточно для формирования невроза. На самом деле страх реактивирует мнестические следы. Однако никогда нечто похожее на смерть не может оставить точно определяемых следов. Поэтому страх смерти должен пониматься как аналог страха кастрации.
Что же касается страха маленького ребенка, реакции на отсутствие матери, на "потерю объекта, то он может быть сопоставим со страхом рождения - сепарацией с матерью, а также со страхом кастрации, в равной степени запускаемым угрозой утраты высокозагруженного объекта. Более точно, между рождением и более поздним отсутствием матери существует близость с экономической точки зрения. В обоих случаях напряжение нарастает или из-за внезапного привнесения внешней стимуляции во время рождения, или из-за голода в случае сепарации с матерью. Позднее эта сепарация запускает страх, даже если нет чувства голода, что приводит к переходу непроизвольного автоматического страха, связанного с угрожающей ситуацией, к страху предумышленному, вос- См. сноску 1 на с. 88.
производимому как сигнал опасности. Это понятие сигнального страха
(в сущности, страха-сигнала) есть важный вклад в данную теоретическую проработку. Страх, таким образом, становится элементом функции защиты Я. Итак, в любом случае именно утрата объекта или угроза этой утраты является детерминирующим условием страха. Фрейд отмечает, что в этой перспективе под страхом кастрации может также пониматься то, что обладание пенисом гарантирует возможность нового соединения с матерью (реально ее субститутом - женщиной). Таким образом, его утрата равносильна повторной утрате матери.
Еще труднее понять, каким образом страх кастрации переходит в моральный страх, т.е. страх Сверх-Я. Можно полагать, что угрозой может быть утрата любви Сверх-Я, которое, как известно, является наследником Эдипова комплекса, т.е. родительских инстанций. Фрейд добавляет: «Крайняя форма, которую принимает этот страх перед Сверх-Я, есть, как мне кажется, страх смерти, т.е. страх перед Сверх-Я, проецированный на всесилие рока»1.
Заметим, что по своей привычке он совершенно не останавливается на случае девочки и женщины вообще, которые, по его мнению, «тем не менее, в большей степени предрасположены к неврозу». Для нее, говорит он, речь идет не об угрозе утраты объекта, а напротив, с самого начала об угрозе утраты любви со стороны этого объекта, что, между прочим, сближает страх девочки со страхом Сверх-Я, хотя во «Введении в нарциссизм» он настаивал, что Сверх-Я у девочки является более поздним, чем у мальчика, образованием. В приложениях к своей работе, являющихся, по сути дела, окончательной редакцией и обобщением, Фрейд, однако, уточняет, что есть основания различать реальный страх (угроза со стороны внешнего объекта) и невротический страх (рожденный потребностью влечения). Страх в любом случае связан с нашей растерянностью перед лицом опасности. Он называет травматической ситуацию реально пережитой растерянности и опасной - ситуацию, напоминающую травматическую ситуацию, т.е. позволяющую индивиду предвидеть опасность и приготовиться к ней. На этом уровне можно различать две модальности страха. В первом случае речь идет о непроизвольном страхе, объясняемом экономически, когда возникает ситуация опасности, аналогичная ситуации растерянности. Это - автоматический страх. Что же касается сигнального страха, то он возникает, когда ситуация подобного рода только угрожает. Как представляется,
Я подвергается страху как с целью «вакцинации», так и с целью мобилизации его защит.
1 О значительном вкладе М. Кляйн и ее школы в исследование психотических типов страха (параноидный страх, страх расчленения Себя и идеального интросцированного объекта) см. в гл. 9 и 10.
Еще раз отметим, что вторая разработка воспроизводит некоторые фундаментальные аспекты первой. Но вторая теория страха вносит, как мы видели, важное понятие: экономическая точка зрения в целом не может дать полного обзора психической деятельности. Некоторые функции должны быть рассмотрены с информационной точки зрения. Не воскрешает ли это, впрочем, «малые количества энергии», по поводу которых Фрейд постулировал, что они связывают процессы мышления, процессы, в которых, что важно, есть превращение переданной информации, а не переданной энергии (минимальной).